— Я ничего не поняла в вашей басне! Я не была в Сэн-Мало, и ваш Сюркуф никогда не интересовал меня. Я же сказала, что никогда не видела его, и если он в Париже…
Оглушительная пощечина прервала ее слова. Она хотела побежать к двери и позвать на помощь, но Жан прыгнул на нее, завел ей руки за спину и сжал их там одной рукой, в то время как другой нанес еще одну пощечину с такой силой, что Марианне показалось, будто ее голова взорвалась. Затем он нагнулся к ней, обдавая винным перегаром.
— Лгунья! Грязная маленькая лгунья! У тебя хватает бесстыдства утверждать, что ты не знаешь его, что ты никогда не видела его? А только что на лестнице ты его не видела, а? Ты его не узнала, когда вся Франция знает его в лицо почти так же хорошо, как и Императора!
Она отчаянно вырывалась, пытаясь освободиться от удерживающей ее жесткой руки.
— Отпустите меня! — голос ей изменил. — Отпустите меня сейчас же, или я позову на помощь! Вы сошли с ума или пьяны; а может быть, и то, и другое вместе! Отпустите, говорю вам, или я закричу!
— Закричишь? Да сколько угодно. Давай!
Чтобы усмирить ее, он выкрутил ей руки и, грубо прижав к себе, погасил крик яростным поцелуем. Марианна едва не задохнулась, но моментально оправилась. Желая избавиться от ненавистного поцелуя, она впилась зубами в насилующий рот… и сейчас же оказалась свободной.
С чувством торжества она смотрела, как ее обидчик прикладывает носовой платок к кровоточащей губе. У него был такой сконфуженный вид, что Марианна едва не расхохоталась ему прямо в лицо. Но сейчас главным для нее было — выставить из комнаты этого отвратительного субъекта. Как смогла она хоть на миг найти в нем какое-то очарование? В этом темном одеянии, которое как-то сужало его широкоплечую фигуру, он был похож на приодевшегося к празднику крестьянина. Он даже казался смешным… Пренебрежительно пожав плечами, она снова направилась к двери, чтобы открыть ее настежь, но он перехватил ее на полпути, и, подняв в воздух, как сверток, бросил на кровать, где прижал ее руки у локтей, а сам присел с краю.
— Не так быстро! Ты от меня так легко не избавишься, милочка!
Марианна с удивлением заметила, что он успокоился. Он даже улыбался, не обращая внимания на распухшую губу.
— Я уже говорила, чтобы вы оставили меня в покое, — начала она не спеша, но было похоже, что он не услышал ее.
Склонившись к ней, он разглядывал ее с сосредоточенностью коллекционера, изучающего редкую монету.
— Какой же ты можешь быть красивой! — сказал он нежно. — Гнев тебе так к лицу!.. Если бы ты видела свои глаза! Они сверкают, как изумруды на солнце! Хотя я знаю прекрасно, что тебе грош цена, что ты только мерзкая маленькая эмигрантка, шпионка, я не могу удержаться от любви к тебе.