Леди Эстер, без сомнения, была наиболее примечательной и наименее благонамеренной особой, какую когда-либо рождала Англия. Смерть дяди, которому она на протяжении многих лет была опорой и поддержкой, а затем гибель жениха, генерала Джона Мура, убитого в Испании в жестокой битве у Коруньи, в нормальных условиях должны были бы сразить ее и ограничить скромным положением вдовы, да еще и сироты. Однако, привыкнув влиять на политику и политиков, леди Эстер в свои тридцать четыре года отказалась от замкнутой, удушающей жизни старой девы в глуши английского графства.
Она выбрала приключения и ровно через полтора года, а именно 18 февраля 1810 года, стряхнула со своих ног пыль родной земли. Без особой надежды на возвращение она отплыла из Портсмута к странам Востока, чья магия всегда возбуждала ее воображение. Но она уехала не одна: с ней отправилась на фрегате «Язон», этом старом знакомом Марианны, целая свита, как и подобает королеве в изгнании.
После многомесячного странствия достигли наконец Константинополя, и путешественница, поддавшаяся очарованию города, находилась здесь уже год, принимая и посещая высшее общество, в том числе и султана, живя на широкую ногу благодаря щедрой субсидии, которую отец Майкла Бруса, друга ее сердца, высылал сыну, ибо леди Эстер, несмотря на ее склонность к роскоши, не имела состояния и своим поведением вызывала тайное возмущение в душе английского посла.
Кэннинг и в самом деле не замедлил воспринять леди Эстер как одиннадцатую казнь египетскую, а высокомерная странница, со своей стороны, не особенно скрывала перед красавцем дипломатом, что она относит его к категории зануд.
Зато она после приезда всеми средствами добивалась приема у французского посла. Она действительно очень хотела посетить Францию после ее восточного турне (тем более что это было запрещено для англичан) и лично ознакомиться с последствиями императорского правления в стране, едва вышедшей из революции, главной целью которой было свержение монархии. И, считая, что никто, кроме французского посла, не сможет открыть ей двери этой удивительной страны, леди Эстер на протяжении месяцев всеми правдами и не правдами старалась встретиться с Латур-Мобуром, который, не зная больше, как от нее избавиться, в конце концов выбрал заточение. Он почти не выходил из своего старинного монастыря.
Его положение и так было уже достаточно шатким и щекотливым без того, чтобы усложнять его дополнительным недовольством Наполеона просьбой о паспорте для племянницы покойного графа Чатама. При одной мысли о том, как нахмурятся императорские брови перед столь неуместной просьбой, по его телу пробегали мурашки.