В то время как сыновья удалялись с полнейшим равнодушием и не выказывали ни малейшего интереса к проявлениям народного гнева, Беро несколько раз обернулся и показал городу кулак.
Катрин спустилась со стены и посмотрела на лица окружавших ее людей. В свете факелов они казались красными и все еще пылающими от гнева. Она слышала слова поддержки и преданности.
— Мы выстоим, госпожа Катрин! Не бойтесь: стены крепкие, а у нас достаточно смелости. — Старый бандит скоро пожалеет о том, что пришел сюда. И не завтра еще он овладеет нашим городом.
Машинально Катрин им улыбнулась, пожимая протянутые к ней руки, но внезапно раздался голос торговки полотном Гоберты:
— Что это он там говорил, что мессир Арно не вернется? Воцарилось молчание. Толстуха Гоберта во всеуслышание высказала тайную мысль, мучившую госпожу, и тот вопрос, который каждый задавал себе. Вмешался аббат. Он хотел прогнать тревогу из сердца Катрин.
— Не беспокойтесь, — успокаивал он ее, — мы это скоро узнаем. Даже если предположить, что сказано это было не только из желания сломить наше мужество. Если у него есть какой — то план, он обязательно обнаружит его; он угрожает и пытается вынудить нас, госпожа Катрин, на опасную вылазку, зная, что на голой равнине мы беззащитны.
Все еще дрожащей рукой Катрин провела по влажному лбу.
— Если бы вас не было рядом, отец мой, я думаю, что решилась бы на эту безумную атаку. А это, конечно, самое последнее дело… Теперь нам надо собрать совет и обдумать дальнейшие действия. Нетрудно догадаться, нам придется выдержать осаду, и мне нужны добровольцы…
Галерея понемногу опустела. Кроме вооруженных часовых, которые до наступления утра должны были бодрствовать и быть готовыми к любому сюрпризу, каждый вернулся к себе, чтобы проверить запасы и молить Бога о спасении города и его жителей от жадных грабителей. Только именитые горожане города направились в замок, где должен был состояться совет.
Как это происходило обычно каждый месяц, они все встретились в главном зале, украшенном коврами из Арраса Пбюссона, теми самыми, что раздразнили алчность Беро Апшье. В центре стояла скамья, где еще совсем недавно сеньор Арно де Монсальви, в камзоле из черной замши с золотой цепью на шее, принимал их. По традиции советы проходили поздним утром, у яркого огня, и мессир Арно всегда посылал по кругу несколько бочонков вина, настоянного на травах, чтобы потом люди его славного города могли работать с большим воодушевлением.
В этот вечер все было иначе. Конечно, огонь в огромном камине горел как обычно, только своды главного зала были заполнены ночными тенями, а по стенам, над цветной изгородью знамен, плясал яркий свет факелов.