Он просунул пергамент между заледеневшими пальцами молодой женщины. Какой-то момент она повертела его в руках… Письмо было запечатано черным воском, и на нем был отпечаток простого цветка лилии.
— Откройте! — прошептал Ян.
Она почти машинально послушалась, наклонилась, чтобы разобрать несколько слов, написанных в послании, на самом деле очень кратком. Как ребенок, она прочла по буквам:
«Тоска по тебе не дает мне ни отдыха, ни передышки! Вернись, моя нежная любовь, и я попрошу прощения!.. ФИЛИПП…»
Катрин подняла голову и встретилась с тревожным взглядом художника. Низким голосом, с пылкой убедительностью он прошептал:
— Этот не забыл, Катрин… Вы оставили его, бросили, обманули и оскорбили! Между тем он только и думает о вас! Если знать его безграничную гордость, можно понять цену этого письма, не так ли? Вернемся вместе со мной, Катрин! Дайте мне отвезти вас к нему. У него столько любви, что он заставит вас забыть все ваши боли и беды! Опять вы будете королевой… и более того! Поедем!
Он старался увлечь ее, но она сопротивлялась. Мягко она покачала головой:
— Нет, Ян. Вы говорите, я буду королевой и более того? Неужели вы забыли герцогиню?
— Монсеньор любит только вас. Герцогиня, дав ему сына, выполнила свой долг. Он более у нее ничего не просит.
— Моя гордость попросит большего! Каковы бы ни были ошибки мессира Арно, я все еще ношу его имя и не могу тащить это имя ко двору врага.
— Вы просто не знаете, что происходит в мире. Все устраивается, Катрин. Скоро король Карл VII и герцог Филипп заключат мир, это уже не вызывает ни у кого сомнения!
— Может быть! Но у меня есть сын. Я должна вырастить его в соответствии с его рангом. Он не увидит свою мать признанной любовницей герцога Филиппа. Я не вовлеку его в это золотое бесчестие!
— Вы еще сейчас находитесь в шоке. Пойдите и поспите, Катрин. Утро вечера мудренее, и завтра вы лучше разберетесь в себе. Вы поймете, что самой себе задолжали ту блестящую жизнь, которую вы сами же и оставили. У вас будут независимые земли, герцогство! Ваш сын будет могущественнее, чем вы об этом когда-либо мечтали… Слушайте меня! Верьте мне! Герцог любит вас больше, чем когда-либо!..
Молодая женщина прижала руки к ушам, с болью тряся головой.
— Молчите, Ян! Я больше ничего не хочу слышать! Я вернусь… посплю немного, если смогу. Простите меня Вы не можете понять.
Отбросив его руку, которая опять тянулась к ней, она вернулась в большой зал. Там царила полутьма. Только догоравший огонь в очаге освещал лежавшие повсюду тела, там, где сон захватил путников. Катрин увидела Жосса, свернувшегося калачиком у камина, совсем как кошка… Только Эрменгарда, сидевшая чуть дальше, еще бодрствовала…