— Ты — Джафар? Кецалькоатль хотел видеть тебя.
Араб порылся в своем мешке и достал резной кусочек нефрита.
— Я получил его печать. Что с моим господином?
— Он считает, что рана, нанесенная колдуном, смертельна. Постарайся разубедить его, лекарь. И кстати, дай посмотреть, что у тебя в мешке.
Джафар поджал тонкие губы, но протянул мешок Кортесу. Тот распустил веревку, заглянул внутрь и чуть не задохнулся от мерзкого запаха какой-то тухлятины.
— Ты носишь там свою любимую крысу? — поинтересовался кастилец, возвращая мешок врачу. — Должен тебя огорчить — она года два назад как сдохла.
— Лекарство не должно хорошо пахнуть, — ответил араб. — Единственное, что от него требуется — это лечить.
— У нас будет возможность проверить твои знания. Послов сейчас примет правитель Шочикемалько, а мы с тобой, не теряя времени, отправимся к Кецалькоатлю. Надеюсь, ты вылечишь его, потому что в противном случае я отдам тебя жрецам Тескатлипоки.
— Ты можешь грозить мне чем угодно, — пожал плечами Джафар. — Если это в человеческих силах, я вылечу своего господина. Если же нет, свари меня хоть живьем в масле — здоровья ему это не прибавит. Впрочем, ты прав. Нам нужно поторопиться.
Уверенная, спокойная речь араба понравилась Кортесу. Он кивнул маячившему в отдалении Коронадо, давая понять, что за ужином ему поручается заменять отсутствующего командира, и повел врача в башню Кецалькоатля.
— Как вышло, что арабский лекарь попал на службу к меднокожему мятежнику? — поинтересовался он по пути.
— Прости, господин, но если ты имеешь в виду Кецалькоатля, то он белее тебя. У него, как ты мог заметить, есть борода, а меднокожие бород сроду не носили.
Кортес внимательно посмотрел на Джафара.
— Кто же он, по-твоему? — спросил он, отметив про себя, что лекарь ловко уклонился от ответа на первый вопрос. — Араб или, может, кастилец?
— Мне кажется, в роду у него были норманны. Но, по правде говоря, я ни разу не говорил с ним об этом.
У дверей комнаты пленника играли в кости Эстебан и Хорхе Два Стилета, смертельно обиженные на весь мир за то, что им выпала сомнительная честь охранять Кецалькоатля, в то время как все их товарищи наслаждаются жизнью в «домах радости».
— Он пел, капитан, — сообщил Эстебан, поднимаясь и поправляя перевязь своего меча. — И долго так, у меня даже голова разболелась. Хотел я было проучить мерзавца, да ведь вы же не велели его трогать…
— И о чем же он пел? — без тени улыбки спросил Кортес. Эстебан пожал плечами.
— Кто ж его разберет, капитан… Я такого языка и не слыхал никогда. Хорошо хоть, сейчас замолчал… А это еще что за чучело?