— Итак, вы отказываетесь? — переспросил он меня, и в тоне послышалась угроза.
Со своей стороны, я испугался, что зашел слишком далеко. К счастью, тут в разговор вмешался Азим Электропулос.
— Товарищ Жерис-хан, — начал он своим льстивым голоском, — товарищ Жерис-хан, дорогой полковник, успел ознакомить вас лишь с одной стороной вопроса — военной. Есть и другие стороны. Обязательства всегда взаимны. Мы не милости ждем, дорогой полковник, от его сиятельства генерала Франше д'Эспрэ, а хотим вступить с ним, через вас, в соглашение.
— Это меняет дело, — отвечал я. — В таком случае я охотно возьму на себя роль, которую вы мне поручаете. Каковы ваши предложения?
— Мы просим вас предоставить нам эту ночь, чтобы сформулировать их, — заявил Азим Электропулос, обменявшись взглядом с другими членами собрания.
— Это вполне правильно, — согласился я. — Но могу ли я, в свою очередь, задать вам вопрос?
— Говорите.
— Каких гарантий потребуете вы от меня?
— Ваше честное слово, что так или иначе вы вернетесь, как военнопленный.
— Даю вам его, — царски-великодушно обещал я.
— Товарищи, — объявил Жерис-хан. — Заседание закрыто. Следующее состоится завтра, в одиннадцать часов, и на нем полковнику Пендеру будут сообщены предложения правительства Оссиплури.
Он собирал свои бумаги.
— Я немедленно отправлюсь, — продолжал он, — к кому вы знаете, представить на утверждение, согласно нашей конституции, только что единогласно принятые нами постановления.
Как вы могли заметить, мне уже несколько раз пришлось слышать эту таинственную формулу — кого вы знаете. Я только что собрался задать вопрос, который помог бы мне
разъяснить эту тайну, как с удивлением заметил, что все члены собрания, в том числе товарищ Лашом-Аржантон и даже Азим Электропулос, вытянулись в струнку. В зал входил высокий татарин в белой атласной одежде, шитой золотом. Жерис-хан сделал недовольное движение.
Он вскрыл пакет, который подал ему татарин на серебряном подносике. Глаза у него сверкнули. Он смял письмо.
— Передай кому ты знаешь, — сухо сказал он, — что полковник Пендер сочтет за удовольствие явиться сегодня вечером по приглашению.
Татарин отвесил поклон и направился к выходу.
В эту минуту я сделал то, что и сейчас представляется мне безумным.
Но мне вскружили голову мои успехи в дипломатии, и я в самом деле не знал никаких сомнений и опасений.
— Pardon, — сказал я. — Разрешите два слова. И, обращаясь к татарину:
— Погодите-ка, молодой человек. Я повернулся к Жерис-хану:
— Во Франции люди из общества принимают приглашена только при двух условиях: если им известно, к чему это приглашение их обязывает, и если им знакомо лицо, приглашающее их.