Мастер Якс кружил вокруг юноши, заставляя его подстраиваться под свои выпады с неимоверной скоростью. Льешо подумал, что если бы они сражались коротким оружием, он мог бы осуществить более действенную защиту, используя молитвенные фигуры. С длинным оружием оборона строилась на движении, на искусстве танца. Меч, постоянно врываясь в личное пространство юноши, не давал ему сконцентрироваться. У Льешо начиналась кружиться голова. Если он поскорей что-нибудь не придумает, то позорно проиграет, испачкав противника рвотой.
Одежда юноши вся вымокла, кожа на спине чесалась, пот мешал видеть. Даже опилки под ногами жгли ноги через сандалии. От вспышек света, будто умышленно издаваемых мечом мастера Якса, приходилось щуриться и вздрагивать при каждом шаге. Учитель устрашал своим оружием. Льешо должен был срочно что-нибудь предпринять, поэтому решил начать диктовать свои правила. Для этого нужно представить, что меч Якса… короткий. Тогда тому придется перейти в оборону.
За мыслью сразу же последовало действие; Льешо прислушался к велению своего трезубца и почувствовал, как его тело превратилось в танцора. Он прыгал и прыгал, перемещаясь с трезубцем, защищая и контролируя себя. С солнцем за спиной юноша воткнул древко в опилки и, используя его как точку опоры, поднялся высоко над напарником. Когда юноша приземлился, он крутанул свое оружие, ударив тупым концом правую руку мастера Якса со всей силы, и молниеносно повернул его, тыча острыми зубьями в горло.
Защитный браслет смягчил первый удар, но меч учителя был слишком короток, чтобы справиться с трезубцем, ему не увернуться от опасности, не рискуя при этом жизнью. Мастер с улыбкой бросил оружие.
— Хорошо, — сказал он. Льешо продолжал держать его на расстоянии, и Якс добавил: — Ты победил. Можешь опустить трезубец.
— Я победил?
Льешо осмотрелся вокруг в недоумении и осознал, что стоит посреди арены и тяжело дышит — остаточный эффект от адреналина и страха. На мгновение в разгаре боя он потерялся в ужасном прошлом: вспомнил, как пришли люди с мечами и забрали его в рабство, Напуганному мальчику было семь, когда он оказался один среди убитых близких. Руки напряженно сжимали древко трезубца: даже теперь ему хотелось убить человека перед ним, чтобы доказать, что он больше не такой беззащитный.
— Льешо, — произнес застывший мастер Якс и снял браслеты, соскользнувшие на землю рядом с мечом.
Секунды тикали в висках юноши, звон крови, бегущей по его венам, заглушил все звуки вокруг. Тишина. Гладиаторы замерли, словно завороженные заклинанием. Затем до него долетел голос, успокаивающий, словно рассчитанный на маленького ребенка: