— Простите, сэр!
— Мистер Лемб, — сказал, вновь возвращаясь, Олни, — что-то мне передняя ось кажется подозрительной, не пришлось бы менять!
— Не сейчас же, — устало произнес Орвил. — Все, садитесь, поехали, как-нибудь протянем эти мили.
Когда они оказались внутри, и Джерри наконец успокоился, заснув на руках у Агнессы, Орвил сказал:
— Что мы все разнервничались вдруг?
— Не знаю…— Агнесса слегка повела плечами. — Давно едем, устали. И слишком уж жарко.
— Ничего, — улыбнулся. Поглядев на задремавшую Френсин, он положил руку на талию жены. — Не переживай, милая. Хорошо?
Агнесса тоже улыбнулась.
— Да, конечно. Главное, он успокоился.
Она с нежностью посмотрела на Джерри. Его личико казалось вылепленным из тончайшего материала, нежно раскрашенного мягкой кистью. В полумладенческих очертаниях губ сына, еще хранивших обиду, Агнесса вдруг почувствовала, увидела что-то свое, тогда как глаза и брови мальчика повторяли Орвила. Она улыбнулась: на самых кончиках длинных ресниц Джерри повисли не успевшие высохнуть крохотные слезинки.
Агнесса наклонилась и поцеловала ребенка, как может целовать только мать, — так, что он не проснулся.
— Любимая, — сказал Орвил, — я договорился насчет яхты. И с домом, я думаю, все получится.
— Спасибо.
Агнесса ответила так и больше не произнесла ничего, но остальное Орвил прочитал в ее глазах. Там, как в зеркале, он увидел отражение всего того удивительного, чудесного, что произошло за эту неделю: дни, когда они путешествовали по городку, наслаждаясь впечатлениями, разговорами, держась за руки, и ночи, когда они не разжимали объятий, когда с губ слетали, не переставая, заветные, словно бы только им одним известные слова…
Агнесса поцеловала сына, а Орвил поцеловал ее, и в поцелуе этом она почувствовала продолжение того, что как будто осталось позади.
— Знаешь, милый, — сказала она, — я сегодня видела сон: много-много белых птиц летело навстречу, и одна села на твое плечо. К чему бы это?
— К хорошему, — ответил Орвил, — непременно к хорошему, дорогая.
В это время экипаж вдруг замедлил ход, а потом и вовсе остановился.
— Господи, что еще там? — произнес Орвил и, приоткрыв дверцу, прокричал: — Что случилось, Олни?
— Мистер Лемб! — послышался голос кучера. — Взгляните-ка, вон наверху, над нами…
Орвил выбрался наружу, на всякий случай прикрыв за собой дверь.
— Что, Олни?
Кучер показывал наверх. Дорога закручивалась здесь в гигантскую спираль, огибая горный массив так, что с верхнего поворота просматривался нижний.
Орвил поднял голову: в проеме кустарника, густо облепившем обочину, мелькнуло несколько всадников; они направлялись вниз.