Она прикрыла глаза, и тут же в ее воображении возник образ Крида — с волосами чернее ночи, глазами, глубокими, как бездонный омут, иногда холодными и непостижимыми, иногда горящими от страсти.
Слезы стекали по ее щекам. Он был мертв. Лучше бы индейцы прикончили и ее. По крайней мере, это положило бы конец всем бедам и тревогам, ей больше не нужно было бы дрожать от страха. А она боялась, смертельно боялась индейца, который ее увез. Его взгляда и всего облика. Страшилась того, что с нею может произойти в дальнейшем. Пока что он ее не трогал. Ей, вроде, следовало бы почувствовать некоторое облегчение, но по какой-то причине именно это пугало. Если он не собирается ее изнасиловать, то как вообще намерен с ней поступить? Мысли о том, что ее будут жестоко мучить, теснились в ее голове днем и преследовали в снах по ночам.
Они добрались до индейской деревни к полудню на четвертый день пути. Проезжая по деревне, Джесси рассматривала вигвамы и не испытывала ничего, кроме чувства мертвящего страха. Она пыталась успокоить себя мыслями о том, что и Крид был наполовину индейцем, но это не помогало.
Проезжая сквозь толпу, Джесси чувствовала на себе взгляды, полные подозрения и ненависти. Какая-то женщина плюнула в ее сторону. Другие резкими гортанными голосами выкрикивали что-то, явно похожее на ругательства. Оказывается, некоторые слова звучат на разных языках почти одинаково.
Ее похититель направил лошадь к большому вигваму и остановился. Соскочив на землю, он снял Джесси с лошади и подтолкнул ко входу в жилище.
Внутри был прохладный полумрак. Джесси огляделась, и ее взгляд остановился на том, что сначала показалось ей кучей меховых шкур. Но, когда куча зашевелилась, Джесси присмотрелась и увидела два глядящих на нее глаза, а потом поняла, что под меховыми одеялами лежит пожилая женщина.
Несколько минут индеец говорил с женщиной, а потом жестами и несколькими английскими словами сообщил Джесси, что ей надлежит ухаживать за этой старухой.
Следующие несколько дней стали для Джесси настоящим кошмаром. Индейские женщины вели себя оскорбительно и насмехались над нею, когда она выходила из вигвама и появлялась у родника или в лесу, когда она собирала сушняк, или когда пыталась сварить что-нибудь в большом железном котле на треноге возле вигвама.
Дни проходили в уходе за вечно недовольной в капризной старухой. Джесси купала ее, готовила пищу, кормила, одевала, выносила на воздух и по нужде.
Парализованная в нижней части тела старуха чаще всего спала, оставляя Джесси достаточно времени, чтобы просто посидеть снаружи, по возможности не обращая внимания на издевательства жителей деревни. Конечно, можно было сидеть и внутри сумрачного вигвама и сокрушаться о своей несчастной судьбе под храп и сопение старухи.