— Ты так меня разглядываешь, Джина… Она вспыхнула.
— Да. Ты красив. Но чему удивляться? Ты выглядишь совершенно иначе, таким… сильным.
Без всякого выражения он произнес:
— Работа помогала мне скоротать время и забыть о крушении всех надежд.
— Можно сделать вывод, что ты в состоянии защитить себя.
Желваки заходили у него под кожей. Несколько секунд Грегор пристально смотрел на нее, затем перевел взгляд на огонь.
— И давно тебя интересует, что движет заключенным?
Джина вздохнула. Зачем он так себя называет? Скорее бы пришло то время, когда Грегор снова почувствует себя человеком.
— Ты забыл, что дважды в месяц я приезжала к тебе? — спросила она. — Знаю, тебе всегда сообщали о моем визите, но ты отказывался меня видеть. Мне приходилось ждать в помещении для посетителей, где я столкнулась с такими вещами, о которых не хотелось бы знать, а пришлось. Я видела, что заключенных водят группами, даже если их ожидают родные. Я встречала угрожающие взгляды надзирателей. Даже пробовала читать книжки, предлагаемые начальником тюрьмы, на случай, если…
Джина замолчала, понимая, что и так сказала слишком много.
— В случае чего? — поинтересовался Грегор.
— Я не знала, хотел ли ты, чтобы я принимала участие в твоем исправлении после срока, но я готова была прийти тебе на помощь.
Он так сильно сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев. Глядя в сторону, она спросила:
— Неужели ты совсем по мне не скучал, Грегор?
Он ощетинился, как бы в ожидании удара, тихо выругался и уставился на огонь. Она наблюдала, как он пытается овладеть собой. Ее сердце бешено колотилось.
— Извини, я не должна была об этом спрашивать.
— Я пытался не думать о прошлом. Зачем ломать голову над тем, чего нельзя изменить. Если не быть начеку все двадцать четыре часа в сутки и дать слабинку, то живым оттуда не выйти.
— Я не представляю, как можно все время держать себя в напряжении.
— Это самое важное и трудное для тех, кто находится в тюрьме.
— А как насчет того, что можно изменить сейчас?
— Такого просто не существует.
— Ты ошибаешься. То, что я привезла…
— Меня не интересует прошлое, — оборвал Грегор ее.
Джина решила переменить тему.
— Почему ты поселился здесь?
— Это моя земля.
— Да. Но все же, почему? — она приподнялась, опираясь на локоть. — Ты здесь совершенно один. Ни друзей, ни соседей…
— Мне нужен покой. И свобода. Этот простор, небо.
— Не хочешь ли ты сказать, что теперь ты никому не доверяешь? Не считаешь себя нормальным человеком?
— Ты переходишь всякие границы, Джина!
Она подалась вперед.
— Я рискну.
— Брось, Джина! Это не твое дело, — резко приказал Грегор.