«Перестань думать о прошлом», — мысленно приказала она. — «Думай обо мне и о будущем. Дай мне возможность помочь тебе».
В замешательстве, Грегор спросил ее:
— Что, черт возьми, ты собираешься делать?
— Спасать свой свитер, брюки, ну и быть хорошей гостьей. Только и всего.
— Ты не гостья. Ты — моя бывшая жена.
— Правильно, но это звучит так, будто быть твоей бывшей женой — хуже смерти.
— Я не верю тебе, Джина. Его слова больно укололи ее.
— Ты уже говорил, как ты ко мне относишься. И поскольку я не глухая, то все прекрасно поняла и думаю, что твое отношение ко мне это твоя проблема.
С шумом отодвинув стул, Грегор поднялся с места. Он наклонился, опираясь о стол ладонями.
— Вот что, детка! Это выше твоего .понимания. Джина безмятежно улыбнулась ему и, следуя испытанной женской уловке, сказала:
— Ты опять весь в напряжении. Думаю, мне нужно помочь тебе расслабиться.
Она с трудом подавила смех, увидев его изумленное выражение лица. Ей нравилось удивлять его. Но ее возмущало то, что он относился к ней, как к исчадию ада.
Джина была уверена, что он не причинит ей вреда, когда Грегор поднял ее на ноги и прижал к груди.
— Ты ведь хочешь меня, да?
Вместо ответа он крепко обхватил ее ягодицы и дал ей почувствовать свою твердую плоть.
— Будь ты проклята, — глухо сказал он.
По ее спине пробежал холодок. Его слова прозвучали почти ласково, но она не обманывала себя, поскольку понимала, что он имеет в виду. У нее возникло чувство сожаления, сердце болезненно защемило. Проведя кончиками пальцев по его губам, она прижала ладонь к его щеке.
— Не проклинай меня! Лучше займись со мной любовью. Я знаю, мы оба этого хотим.
— Ты — колдунья!
Джина улыбнулась и решила поднять ему настроение.
— Заколдовать тебя? — спросила она, весело расхохотавшись.
Она была счастлива с Грегором, даже с таким неприступным и непредсказуемым, каким он был теперь.
— Ты уже заколдовала, — пробормотал он с раздражением.
— Пожалуйста, избавься от своего гнева. А иначе, я съем тебя!
— Не могу, — буркнул он. В его взгляде промелькнула неизведанная ею боль. — И не хочу. Это помогает мне жить.
Джина размышляла над тем, понимает ли он, насколько откровенно его признание. Она сама узнала, что гнев может быть огромной побуждающей силой. Слезы подступили к ее глазам, но она постаралась их прогнать. Джина не хотела, чтобы Грегор когда-либо думал, что она жалеет его, хотя ее убивала сама мысль о том, что он был предан и унижен той системой, поборником которой когда-то был сам.
— Тебе не нужно защищаться от меня. Я не причиню тебе зла.
— Ты не имеешь надо мной прежней власти, — отчеканил он.