За барной стойкой сидели и беседовали с посетителями несколько проституток; когда я входил, они окинули меня быстрым оценивающим взглядом. Над стойкой висела клетка, где на игрушечной трапеции апатично восседала маленькая обезьянка; пол клетки был усыпан ореховыми скорлупками и ее испражнениями.
Тут я понял, что мне придется заказать выпивку, ведь, если я попрошу принести «Севен-ап», могут возникнуть подозрения. Я не буду это пить. Я не буду это пить. Хорошенькая официантка принесла мне бутылку пива «Джэкс» за три доллара. Наливая пиво в стакан, она улыбнулась.
— Чтобы остаться на шоу, надо заказать как минимум две порции, — сообщила она. — Как закончите эту, принесу вам вторую.
— Туут не появлялся? — спросил я ее.
— Кто-кто?
— Приятель Эдди, чернокожий.
— Я тут недавно работаю. Скорее всего, я его не знаю. — И она ушла.
Через некоторое время трое посетителей вышли на улицу, и сидевшая за стойкой проститутка осталась одна. Она допила свой бокал, взяла из пепельницы недокуренную сигарету и направилась в мою сторону. На ней были белые шорты и темно-синяя блузка, а черные волосы убраны под голубую бандану. Она была круглолицей и слегка полноватой, и, когда присела рядом со мной, в ноздри мне ударил запах ее духов, лака для волос и сигарет. Ее глаза светились пьяным блеском, а губы еле сдерживали улыбку.
Перед ней выросла официантка, и она заказала коктейль с шампанским. У нее был северный выговор. Она зажгла сигарету и принялась пускать колечки дыма с такой сосредоточенностью, словно пыталась создать из них причудливую картину.
— Ты не видела Туута?
— Ты имеешь в виду того черномазого? — В ее глазах играла лукавая улыбка.
— Ну да.
— А зачем он тебе?
— Просто давно не видел ни его, ни Эдди.
— Интересуешься девочками?
— Бывает.
— Иногда хочется, правда?
— Иногда.
— А когда хочется, но никого нет, тебе становится плохо. Очень. — Она положила ладонь мне на бедро и провела пальцами по моему колену.
— Когда появится Эдди?
— Ты что-то очень любопытен, милый. Смотри, я уже начинаю плохо думать о тебе.
— Я просто спросил.
Она надула губы, коснулась ладонью моего лица, рука ее скользнула по моей груди.
— Не заставляй меня думать, что ты пришел сюда не за девочкой, а с какой-то дурной целью.
Ладонь ее тем временем опускалась все ниже и ниже, как вдруг пальцы ее нащупали рукоятку пистолета. Она испуганно посмотрела мне в глаза, потом вскочила с места, порываясь уйти, но я остановил ее, схватив за руку.
— Ты — легавый! — взвизгнула она.
— Неважно, кто я. Во всяком случае, для тебя. Тебе ничего не грозит. Понимаешь?