Радушные хозяева распрощались с ними у' дверей. Кен обхватил Грейс рукой за талию, когда они шли к выходу, и не убрал ее даже тогда, когда они уже подходили к машине, хотя та была припаркована вдали от дома.
— Можешь отпустить меня теперь, — сказала Грейс у машины. — Никто нас не видит.
— А что, если я не хочу тебя отпускать? — мягко спросил Кен.
Лунного света было достаточно, чтобы Грейс заметила огонь желания, сверкающий в его глазах.
Она неверными шагами отступила к машине. Сердце неистово забилось в груди — но не от страха.
— Кен! — запротестовала Грейс.
Но он уже гладил ее обнаженные руки, поднимаясь все выше. Его прикосновения заставили Грейс слабеть от желания, а все ее чувства так обострились, что она боялась того, что может сделать. Если даже небрежная ласка заставляет ее испытывать такое…
Он был так нужен ей. Так нужен!
— Мы помолвлены, — прошептал ей на ухо Кен. — Забыла? Нам можно… От нас этого даже ожидают… И одному Богу известно, как я этого хочу!
В его голосе прозвучали такие неистово чувственные интонации, что Грейс снова задрожала.
— Но наша помолвка ненастоящая, — пролепетала она.
— Может, и нет, но, скорее всего — да… — прошептал Кен.
А затем обнял одной рукой ее талию, а другой — нежно приподнял лицо за подбородок. Грейс затаила дыхание, видя, как он смотрит на нее. Затем он склонил голову и накрыл своим ртом ее губы.
Когда она поднесла руку к его лицу? Когда приоткрыла рот, приветствуя пылкую, безмолвную страсть его поцелуя? Когда преодолела то едва заметное расстояние, что разделяло их?
— Ты, наверное, околдовала меня, если заставляешь испытывать такое, — низким голосом произнес Кен.
Но Грейс знала, что эти слова, исполненные пыла, свидетельствующие о беспомощности перед всепоглощающим желанием, могла бы произнести и она сама.
Грейс также понимала, что, если Кен сейчас отвезет ее к себе домой, она не сможет противостоять искушению. Сейчас он был нужен ей больше, , чем ее гордость, ее самоуважение, ее благоразумие!
— Сейчас, — услышала она хриплый шепот Кена, — я мог бы…
Где-то неподалеку в ветвях дерева ухнул филин, напугав обоих. Кен внезапно отстранился, оставив Грейс в холодном одиночестве, и отвернулся, чтобы открыть дверцу машины.
Грейс сидела на кpaeшке стула и нервно поглядывала на дверь. Но в приемную, к счастью, никто не входил. Пытаясь унять внутреннюю дрожь, она успокаивала себя: это простая предосторожность, и больше ничего. Иногда с телом творятся странные вещи, особенно когда его владелец подвергается такому стрессу, под воздействием которого она находилась сейчас.