Традиция предков (Берристер) - страница 42

— А вы знаете, почему это бывает? — спросил он, лукаво глядя на нее.

— Да, из-за перенапряжения, — гневно выпалила она.

Проклятье, она снова мишень для шуток! Как хочется взять реванш… Ничего, отольются кошке мышкины слезы!

— Перенапряжение — это просто эвфемизм для обозначения последствий сдерживания того, чему следовало дать волю, — наставительно произнес Симон. — Например, злости, боли, желанию…

Бетти сконфузилась. Что он хочет этим сказать? Она пристально вглядывалась в его лицо, пытаясь найти хоть намек на то, что над ней издеваются, дразнят, но не нашла. Симон, видимо, хочет доказать, что ее головная боль вызвана чувствами, которые она намеренно подавляла в себе. Но это неправда. Не может быть правдой, и она скажет ему об этом…

— Если я что и подавляю в себе, так это гнев, который вы вызываете у меня, — призналась она.

Симон долго и пристально смотрел на нее, словно гипнотизируя. Бетти не могла отвести от него взгляд, чувствуя, что ее бросило в жар и все ее мысли можно прочесть на лице.

— Только гнев? — тихо спросил Симон. В кухне стало подозрительно тихо, и девушка внезапно ощутила спокойствие и силу, предчувствие какого-то необыкновенного и долгожданного счастья.

— Конечно, только гнев, — ответила она, стряхивая оцепенение.

— Вы сказали это с такой убежденностью, будто боитесь чего-то.

— Боюсь? Чего же мне, по-вашему, бояться?

— Возможно, этого. — Он приблизился к Бетти и обнял.

Ощущение сомкнувшихся вокруг нее рук было так знакомо и приятно, что у девушки закружилась голова. Элизабет увидела перед собой черные глаза, страстные и манящие.

— Бетти, — едва слышно прошептал Симон.

Он произнес ее имя так, словно пробовал на вкус. Симон, ласково прижав ее к себе одной рукой, другой нежно перебирал волосы девушки.

— Какой удивительный цвет волос… какие они шелковистые… — Он неожиданно поцеловал крутой локон.

Его глаза заблестели, и перед Элизабет возникла картина: она, обнаженная, лежит в объятиях Симона, а он целует ее через вуаль волос. Эротичность видения вызвала у девушки трепетную дрожь.

— Ах. — Она услышала свой голос и удивилась.

— Расслабьтесь, дорогая…

Расслабиться?! Волна гнева окатила ее с головы до ног. Она вырвалась и, не задумываясь, бросилась к задней двери и выскочила во двор. Бетти слышала, как Симон звал ее, и имя звонким эхом отдавалось в заснеженных горах.

Она бежала, сама не зная почему, следуя инстинкту, звавшему неизвестно куда. Симон догнал ее, когда Элизабет, оступившись, упала в сугроб. Преследователь попытался схватить ее, но она громко закричала и, дернувшись, провалилась еще глубже. Снег накрыл ее с головой, и девушка запаниковала. Попыталась вдохнуть больше воздуха в легкие, но вместо этого набрала полный рот снега. Снег был повсюду: он давил сверху, сковывал движения, лишал возможности видеть и слышать. Она старалась высвободиться из холодного склепа, но тщетно.