Норвегов мысленно пожал плечами, а вслух попытался одернуть зарвавшуюся бабенку. Покрутив головой и убедившись, что особиста поблизости не наблюдается, полковник произнес елейным голоском:
— Мы в курсе, уважаемая Софья Ивановна, относительно вашего знания о мужских «штучках». Но я не совсем понимаю, зачем выносить это в основную повестку дня?
Женщины засмеялись. Пунцовая Худавая выкрикнула: «Идиот! Импотент! Командир, тоже мне!» — и быстро скрылась из виду.
Жена начальника штаба, отсмеявшись, спросила:
— Но все-таки, Константин Константинович, как быть? Что нам говорить детям? Как самим спать спокойно, когда неизвестно, где мы и что с нами будет?
— Дорогая Антонина Дмитриевна, — мягко сказал полковник, — я не готов ответить на большинство ваших вопросов. Знаю одно…
Тут у командира заорал транк. Он выслушал сообщение, нажал на «отбой» и вновь обратился к женщинам:
— Ну вот, первый вопрос. Кто из вас согласен проехать с нами за ворота? Важный психологический момент — трапеза с аборигенами. От этого, возможно, будут зависеть наши дальнейшие отношения. Кто храбрый.
Из толпы вышла Елизавета Норвегова и молча стала рядом с мужем.
— Кто с нами? — спросила она, — еще бы парочку.
Вперед вышла дочь Семиверстовых — Татьяна.
— Куда? — ринулась за ней мать, — одну не отпущу.
Полковник фыркнул от смеха.
— Ой, я боюсь! — воскликнул кто-то.
— И я не поеду! — сказала жена начальника секретной части, — мы — тыловые бабы!
Только еще одна женщина согласилась ехать — жена зампотеха Рыженкова. Наталья Владимировна одернула на себе сарафан и тихо сказала:
— Хотя бы раз в жизни не лезть поперед матки на батьку, так нет же! Записывайте меня, товарищ полковник!
В большом, просторном помещении был накрыт огромный стол, на котором уютно гнездилась всякая снедь. Наметанный глаз бойцов сразу же определил отсутствие картофеля. Ратибор, заметив взгляд ребят, ухмыльнулся:
— Уж звиняйте, робяты — драников нетути.
Их усадили на почетное, как объяснили, место — по правую руку от старейшины. Прислуживала им его дочь, та, что грезилась наяву Володе. Сестра ее Анастасия
исподлобья глядела на парней.
Видя, что гости ничего не пьют, кроме кваса, Дуня спросила у Мурашевича о причине такого воздержания, при этом тихонько коснувшись его плеча. Володя хотел ответить, но в этот момент встретился с ней глазами. Ответ застрял у него в легких несформировавшимся пучком воздуха, на щеках выступил румянец, а сознание забилось в самый отдаленный уголок мозга и оттуда тихонечко повизгивало. Дуня застыла тоже в какой-то отрешенной позе. «Пора спасать ситуацию», — подумал Андрей.