Это была последняя ее мысль перед тем, как Джонас увлек ее за собой в такие выси, о которых она прежде и не подозревала. Обессиленные и мокрые, они еще долго лежали рядом в безмолвном блаженстве, и Зои впервые за много лет чувствовала покой и защиту.
— Я люблю тебя.
Зои сама не поняла, что сказала эти слова вслух, пока не услышала ответ Джонаса.
— Я тоже люблю тебя, — нежно отозвался он и еще крепче сжал ее в объятиях. — И тебе пора бы уже это признать.
Она улыбнулась.
— Мне уже многое пора сделать. Он прикоснулся губами к ее виску, накрутил на палец длинную прядь волос.
— Например?
Так много всего, подумала она. Так много, что неизвестно, с чего начать. А потому она просто сказала:
— Например, мне пора оставить прошлое позади и налаживать свою жизнь.
Джонас вглядывался в родинку у нее на груди, у груди Зои — он мог бы в этом поклясться — был вкус спелой клубники. А потом вздохнул. Сейчас самое время спросить, думал он. Именно сейчас, когда она растаяла и раскраснелась в его объятиях, когда ей, возможно, так же хорошо, как и ему.
— А в этой жизни не найдется места и другим людям? — осторожно поинтересовался он. — Нет?
Зои до боли стиснула его в объятиях.
— Может быть. Если только этих людей не больше двух и если один из них весит меньше пятнадцати фунтов.
Он улыбнулся.
— Видишь ли, их может быть и больше двух. Мы с тобой опять кое о чем забыли. Она вернула ему улыбку.
— Ты, может, и забыл. А вот я — нет.
— Значит, ты знала, что все именно так и случится? И приняла меры предосторожности? — Он не сумел скрыть разочарования.
Ее улыбка стала еще шире.
— Нет, я понятия не имела, что все это случится. Я хотела сказать, что вспомнила о предохранении, но и пальцем не пошевелила. Намеренно.
Джонас боялся поверить тому, что слышит.
— Значит, ты хочешь ребенка? Ее ответный возглас был одновременно и печальным, и счастливым:
— О! Я хотела второго ребенка уже через несколько месяцев после рождения Эдди. Я просто боялась… я очень многого боялась.
— А теперь не боишься?
Зои, накрыв ладонью одну его щеку, прильнула к другой губами. Когда она подняла голову, он увидел одну-единственную слезинку, упавшую с ее ресниц.
— И теперь боюсь, — сказала она. — Не знаю, настанет ли когда-нибудь такой день, когда я перестану бояться. Но теперь мне не придется в одиночку справляться со своими страхами, правда?
Джонас провел ладонью по медным прядям и наклонил голову, чтобы стереть влажный след с ее лица.
— Нет. Тебе ни с чем не придется теперь справляться в одиночку. Джули и я… мы будем всегда рядом с тобой, что бы ни случилось.