Но почему тогда весь стол и вся раковина завалены грязной посудой? Без всякой причины Тэд не оставил бы кухню в таком беспорядке.
Не зная расположения комнат в доме, Элизабет осторожно направилась к центральной двери и снова окликнула Тэда по имени. Гостиная, в которой Элизабет очутилась, была обставлена с большим вкусом. Ничего сногсшибательного, современный стиль и во всем чувство меры. На журнальном столике аккуратной стопкой лежали «Ньюсуик», «Тайм», «Эсквайр». И ни одного журнала с голыми девушками.
– Вероятно, он держит их в спальне, – прошептала она.
Сумерки быстро сгущались, и в доме стало темнеть. Начавшийся было дождик, когда она возвращалась с работы, превратился в настоящий ливень и по окнам забарабанили крупные капли. Несмотря на темень, Элизабет не стала включать свет. И комнаты выглядели достаточно мрачно. Ее била нервная дрожь.
– Мистер Рэндольф? Тэд?
Снова никто не ответил. Элизабет облегченно вздохнула и направилась к кухне.
Но не успела сделать и нескольких шагов, как услышала слабый стон. Она замерла, прислушиваясь, не померещилось ли? Стон повторился. На сей раз немного громче.
Сердце забилось, как сумасшедшее. Что это? Стон боли или страсти? Агонии или экстаза? Возможно, того и другого вместе. О Господи, ей так не хотелось знать это! Но дети! Они не оставят ее в покое.
Элизабет пошла по коридору в глубь дома. Увидела открытую дверь и услышала шелест простыней. Да, именно простыней, она не ошиблась. Но сколько там тел – одно или два? Она заглянула и тотчас отшатнулась назад, однако успела увидеть достаточно много.
Это была, несомненно, спальня. У стены, напротив дверей, стояла королевских размеров кровать, на которой возлежал сам хозяин. К счастью, один. Только не похоже было, чтобы он отдыхал.
Несколько секунд вполне хватило, чтобы понять, что Тэд болен. Он метался в постели.
Элизабет собрала все свое мужество и вошла в спальню холостяка с тем душевным трепетом, с которым новобранец вступает в свой первый бой. Каждый выполняет свой долг.
– Тэд? – Ее охрипший голос дрожал. Неудивительно, что Тэд не услышал ее. Стоны становились все громче, и это помогло Элизабет справиться с дрожью в голосе.
Резким движением Тэд откинул бледно-голубую простыню и предстал перед Элизабет совершенно голым.
Хорошо еще, что часть простыни задержалась на его бедрах, скрыв от женщины то, что было между ними. Тэд лежал, раздвинув ноги: и одна свисала чуть ли не до пола, а вторая явственно вырисовывелась под простыней. Грудь была обнажена, а плоский живот тяжело поднимался и опускался при каждом вдохе и выдохе. Пупок у него…