Мама что-то примирительно ответила, но что — я не расслышал, потому что мне в ухо возбужденно зашипел Стас:
— Пошли отсюда, пошли, — и поволок за рукав обратно на площадку.
— Ты что?! — возмутился я уже за дверью.
— Что, что! — передразнил Стас, — слышал же, папа сказал, «чтобы не лезли». Они без нас туда пойдут!
— А мы попросимся, — неуверенно возразил я.
— Так тебя и взяли! — он презрительно усмехнулся. — Нет уж, если сами не пойдем, последние корабль увидим. Или вообще не увидим.
И, не советуясь больше со мной, он позвонил в дверь, как будто мы только что подошли.
Если бы за ужином папа или мама хоть раз заикнулись о корабле, я бы, наверное, не согласился на авантюру брата. Но как и утром, за столом царила напряженная тишина, прерываемая только цоканьем когтей Ирбиса, которые ему лень втягивать в подушечки на лапах.
Стас, не жуя, проглотил свою порцию сосисок с макаронами, залпом выпил чай и, пнув меня под столом, обяявил:
— Мы пошли спать.
— Угу, — подтвердил я, давясь сосиской.
Мама взглянула подозрительно (обычно нас в постель загоняют со скандалом), но папа обрадованно поддержал;
— Точно, идите спать, чтобы выспаться.
— Мухер-хухер, ардажер,
Вдеп сьер-га сакжер-сакжер
[12]— хором продекламировали мы традиционное вечернее прощание, и мама, успокоившись, ответила как всегда:
— Минерап саг зел азет,
Ытар бас, ук мытар, Сет.
[13]Проходя по коридору в нашу комнату, Стас мимоходом выудил из кармана маминого плаща связку ключей.
Мы разделись, переложили кошек с кровати на коврики, погасили свет и нырнули под одеяла. За стенкой папа с мамой принялись что-то оживленно обсуждать.
— Стас, — тихонько сказал я, — а за ключи нам влетит.
— Не влетит, — уверенно ответил он. — Через час вернемся и на место положим.
Не нравилась мне его затея, и я, устроившись поудобнее, закрыл глаза. Я надеялся, что до того, как затихнут родители, мы оа заснем.
Но не тут-то было. Я проснулся от того, что Стас, светя в лицо фонариком, щекотал меня под мышкой:
— Вставай, каракуц сонливый, пришельцев проспим.
Распахнув окно, я первым спрыгнул на землю, взял у Стаса фонарик и помог ему спуститься. Перебежав улицу, мы знакомой дрогой добрались до ворот музея и перелезли через ограду. Звеня связкой, Стас принялся лихорадочно подбирать ключ к двери.
— Посвети, темно, — шепнул он. Направив луч на замочную скважину, я понял, что попадать в нее ключами Стасу мешает не слько темнота, сколько дрожь в руках. Я и сам чувствовал себя соучастником преступления.
Но вот щелкнул замок, дверь скрипнула, и мы, протиснувшись в темное фойе, на цыпочках побежали под лестницу — к запаснику. Тт проблем не было, дверь открылась сразу.