– Что ты имеешь в виду?
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Меняешь имидж, надеясь, что, когда дядю Тейта изберут, и он поедет в Вашингтон, он тебя не выгонит. – Она приняла доверительный, этакий «между-нами-девочками» вид: – Ты что, перестала трахаться со всеми своими дружками или только с Эдди?!
Голова Эйвери дернулась как от удара. Она побледнела и прикусила нижнюю губу:
– Что ты сказала?!
– Не играй в невинность. Я это все время подозревала, – небрежно бросила Фэнси. – Я даже у самого Эдди спрашивала.
– И что он ответил?
– Да ничего. Ни да, ни нет. Словом, вел себя по-джентльменски. – Грубовато фыркнув, Фэнси направилась к двери. – Не беспокойся. Здесь сейчас и без того хватает неприятностей. Я не стану говорить дяде Тейту. Если только ты… – Она круто повернулась и воинственно уставилась на Эйвери: – Если только ты не станешь снова крутить с Эдди. С этого дня он будет спать со мной, а не с тобой. Пока.
Довольная тем, что столь недвусмысленно расставила все точки над "и", Фэнси скрылась в направлении своей комнаты. Одного взгляда в зеркало над комодом в спальне оказалось достаточно, чтобы она убедилась, что физиономия ее находится в плачевном состоянии.
Только значительно позже Фэнси задумалась над тем, что во всем доме одна только Кэрол заметила синяк у нее под глазом и разбитую губу, и притом никому ее не выдала.
По меркам журнала «Прекрасный дом» квартира Вэна Лавджоя была истинным кошмаром.
Он спал на узком матрасе, установленном на кирпичи.
Остальная мебель была ничуть не лучше – с «блошиных» рынков и дешевых распродаж.
С потолка свисала пыльная глиняная пината – кукла, в которой обычно прячут подарки для детей. У пинаты было лицо Элвиса Пресли.
Этот сувенир он привез из Нуэво Ларедо. То, что находилось внутри – несколько килограммов марихуаны, – осталось лишь в воспоминаниях. Пината была единственным украшением квартиры.
Больше в комнатах ничего не было, только видеокассеты. Они и аппаратура для записи, монтажа, просмотра были единственными ценностями, вернее, им-то просто не было цены. Оборудование у Вэна было получше, чем во многих небольших студиях видеозаписи.
Видеокаталоги валялись повсюду. Он подписывался на все и ежемесячно просматривал их в поисках фильма, которого у него еще не было или которого он не видел. Почти все, что он зарабатывал, уходило на пополнение видеотеки. Его коллекция не уступала собраниям видеопрокатов. Он изучал режиссуру и кинематографические приемы. Вкус у него был достаточно эклектичен – ему нравились Орсон Уоллес и Фрэнк Капра, Сэм Пекинпа и Стивен Спилберг. Его завораживало движение камеры – неважно, был ли снят фильм на черно-белой или на цветной пленке.