— А разве она не всегда так поступает? Появляется без приглашения, когда ее никто не ждет?
— Лукреция — независимая женщина. Она поступает так, как ей нравится. — Адам поднял глаза на Лилу и, подчеркивая каждое слово, добавил:
— И она знает, что ей здесь всегда рады.
— Ты поосторожнее с таким гостеприимством, Кавано. Лукреция может появиться весьма неожиданно, и ты окажешься в неловкой ситуации.
— Например?
— Например, она найдет тебя в постели с другой женщиной, тупица.
— Что ж, — проворчал Адам, с трудом взбираясь на массажный стол, — на этот раз такой возможности просто не существовало, верно?
Лила принялась за работу.
— Ты абсолютно прав.
— Тогда почему ты злишься?
— Разве я злюсь?
— Выглядит, во всяком случае, так.
— Ты можешь завести здесь гарем, чтобы женщины облизывали тебя с утра до вечера, меня это не волнует. Но когда приходит время для занятий лечебной физкультурой, ты должен гнать всех девок прочь.
— Одна молодая красивая женщина вряд ли заменит собой гарем.
— Одна или пятьдесят, но во время наших занятий ты должен выкладываться на все сто процентов, чтобы мы с тобой побыстрее закончили и я смогла уехать домой. Ты начинаешь ходить, и я сразу же собираю вещи. А пока, если Белоснежка не станет путаться у меня под ногами, мы с тобой отлично поладим.
— Белоснежка?
— Неважно.
— А кто тогда я, принц?
— Ты гном по прозвищу Лежебока.
— Ну, тогда с тобой вообще все просто.
Ты гном Ворчун.
Лила вполне оправдала свое прозвище, когда сердито сказала:
— Твои мускулы и связки совсем затвердели.
— Ого! Прекрати немедленно!
— Даже не вздумай жаловаться, Кавано. Ты сам во всем виноват. Ты два дня пролежал, бездельничая. А теперь нам придется как следует поработать, чтобы вернуть тебе ту форму, которая у тебя была до того, как ты решил стать лентяем.
После этого они практически не разговаривали. Лила даже не подумала облегчить упражнения для Адама, хотя тот заметно потерял форму после двух дней перерыва.
— Ты можешь толкнуть мою руку сильнее, Адам, я это знаю. — Они почти закончили занятия, когда Лила вдруг бросила это резкое замечание. Обычно во время самых болезненных упражнений они шутили, обменивались оскорблениями или сексуальными намеками. Тишина действовала ей на нервы. Она чувствовала, что им просто необходимо вернуть тот дух товарищества, что царил на занятиях до Великого Поцелуя, приезда Лукреции и до того, как Лила поняла, что в ее отношении к Адаму кроется нечто большее, чем просто профессиональная заинтересованность. — Говорю тебе, толкай сильнее.
— Я толкаю, черт побери. — Адам стиснул зубы, лицо ему заливал пот.