— А это еще что такое? — Незнакомец был бледен и обильно потел, но внимательно следил за умелыми движениями ее рук.
— Это приспособление для дренажа. Чтобы удалить из раны излившуюся кровь и лимфу и предотвратить инфекцию. Я сниму дренаж через несколько дней. — Она наложила внешние швы и покрыла рану стерильной повязкой.
Бросив грязные перчатки в специальный металлический бачок для инфицированных материалов, Лара вымыла руки над раковиной. Затем попросила его сесть, чтобы обмотать туловище эластичным бинтом, который будет фиксировать повязку.
Она отступила назад и придирчиво осмотрела результаты своей работы.
— Вам повезло, что стрелок оказался не из лучших. Чуть-чуть вправо, и пуля задела бы жизненно важные органы.
— А чуть-чуть ниже, и мне бы уже никогда не проникнуть в некоторые другие органы.
Лара неодобрительно взглянула на него.
— Считайте, что вам очень повезло.
Она старалась держаться беспристрастно, хотя, бинтуя рану, всякий раз обхватывала его руками и почти прижималась щекой к его широкой груди. У него был крепкий, загорелый, покрытый волосами торс. Эластичный бинт рассек надвое его плоский мускулистый живот. Ей приходилось работать в отделениях «скорой помощи» больших городских больниц и зашивать раны многим подозрительным личностям, но никто из них не был таким разговорчивым, занимательным и… красивым.
— Поверьте мне, док. Мне всегда чертовски везет.
— Хорошо, хорошо, я вам верю. Похоже, вы из тех, кто рискует, но умеет выкручиваться. Кстати, когда в последний раз вам делали противостолбнячную прививку?
— В прошлом году.
Она недоверчиво посмотрела на него. Он, будто давая клятву, поднял правую руку.
— Чтоб мне провалиться на этом месте.
Незнакомец слез со стола и, прислонившись к нему бедром, натянул джинсы. Он не стал застегивать ремень.
— Сколько я вам должен?
— Пятьдесят долларов за прием во внеурочное время, пятьдесят за наложение швов и повязки, по двенадцати за два укола, включая тот, что вы испортили, и сорок за лекарства.
— Какие еще лекарства?
Лара достала две пластиковые упаковки из запирающегося на ключ шкафа и протянула ему.
— Это антибиотик и болеутоляющее. Как только действие лидокаина кончится, вам станет больно.
Он вытащил из переднего кармана облегающих джинсов бумажник.
— Значит, так, пятьдесят и пятьдесят, плюс двадцать четыре, плюс сорок, итого…
— Сто шестьдесят четыре доллара.
Он приподнял бровь, словно пораженный быстротой ее расчетов.
— Точно, сто шестьдесят четыре. — Незнакомец отделил от пачки нужные банкноты и положил их на операционный стол. — Сдачи не надо, — сказал он, добавляя пятидолларовую бумажку вместо четырех по одному.