Он стал нежнее:
— Нет, нет, Мария, так не будет. Я знаю, что ты можешь жить без меня. Я знаю, что не покорил твоего сердца. Ты не любишь меня, Мария! Я это знаю, потому что ты искренняя, безыскусная, — этим ты меня пленила, как ни одна из женщин. Но ты добра и нежна, твое сердце полно благородства и чистоты. Ты не захочешь лишить меня нескольких мгновений блаженства, которые я хочу ежедневно испытывать с тобой! Ах, Мария, только с тобой, ни с кем более! С тобой я буду счастливейшим на свете…
И он улыбнулся «так горестно, так печально», что, охваченная жалостью, она бросилась в его объятия и обещала ждать его, где он пожелает.
На следующий день он присоединился к своей армии, а она отправилась в Вену, где французский посол принял ее на свое попечение,
7 февраля французские и русские войска встретились в кровопролитной битве в долине Эйлау. Когда пала ночь, не было ни победителей, ни побежденных, а только группы обезумевших одичавших людей, бродивших среди трупов. На следующее утро русские отступили, и Наполеон решил, что победа принадлежит французам. Сидя на каком-то барабане, он сразу написал письмо Марии:
— "Мой нежный друг, мы победили.
Мое сердце — с тобой. Если бы это зависело только от него, ты уже была бы гражданкой свободной страны. Страдаешь ли ты от разлуки, как страдаю я? Верю в это… Я хочу, чтобы ты вернулась в Варшаву или в свой замок — ты слишком далеко от меня.
Люби меня, моя нежная Мария, и верь в своего
Н."
После этого он написал письмецо, полное горячей любви, Жозефине, которая ждала его в Париже.
Мария Валевская, лишенная возможности вновь увидеть Наполеона, чары которого уже проникли в ее кровь, вернулась в Польшу и три недели прожила у своей матери.
В конце февраля она уже испытывала острую тоску по «контакту с императором». Проведя еще несколько холодных ночей в мечтах о его страстных объятиях, она мгновенно надела медвежью шубу, прикрыла высокую прическу меховой шапкой, прыгнула в сани и велела отвезти себя в замок Финкенштейн, где император решил провести зиму. Там они провели три нежных и восхитительных медовых месяца.
Мария словно императрица сидела рядом с Наполеоном на торжественных обедах, где присутствовали Мюрат, Бертье, Дюрок, послы, иностранные принцы. Во время этих обедов Наполеон разговаривал с Марией на изобретенном им тайном языке жестов: то, к удивлению дипломатов, засовывая палец в ноздрю, то закрывая глаз или двигая ушами. Живость его мимики забавляла и очаровывала юную графиню, которая быстро научилась расшифровывать этот «тайный телеграф».