Женщины времен июльской монархии (Бретон) - страница 111


Надо отметить, что эта акция оказалась их единственной политической манифестацией. Войдя во вкус бурных вечеринок, проходивших ежедневно в обществе г-на Борма-сына, молодые женщины очень скоро превратили свой фаланстер в весьма гостеприимное место, где все влюбленные Республики во имя равенства и братства могли приятно провести время…

Отныне везувианки, которым это название соответствовало все больше и больше, посвящали себя исключительно делу любви. Под предлогом увлечь своими идеями они зазывали к себе мужчин, которые возвращались от них домой совершенно обессиленными, чего никак нельзя было предположить по напыщенному стилю феминистских манифестов.

Каждый гражданин, приходивший высказаться в их защиту и готовый бороться за эмансипацию, тут же оказывался на огромной кровати и получал вознаграждение от одной или нескольких учениц г-на Борма-сына.

Однажды вечером наши горячие республиканки, устроившие более многочисленное и потому не особенно мирное собрание, куда, разумеется, были приглашены и мужчины, увидели, как один слушатель забрался на эстраду, служившую трибуной, и начал свою речь такими словами:

— Гражданки! Я не смогу быть кратким, предупреждаю сразу, потому что женщина — это такой предмет, о котором приятно говорить долго…

Никогда не знаешь, чем все может кончиться: обрадованные везувианки устроили ему овацию, потом на собственных руках с триумфом внесли в свою спальню, где в конце концов, если верить современнику, «с наслаждением раздели его, уложили на сваленные на пол матрасы, и втроем наградили его чудесным сувениром о первых узаконенных всеобщих выборах…»

К сожалению, те времена ушли в прошлое. В наше время женщины, занимающиеся политикой, не могут похвалиться подобным отношением к тем, кто защищает их права…

КАК Г-Н ЛАМАРТИН БЫЛ ПРИНЯТ ЗА ЖЕНЩИНУ ЛЕГКОГО ПОВЕДЕНИЯ

Если вы оказываетесь жертвой недоразумения, отнеситесь к этому с улыбкой.

Барон де Мель

26 февраля 1848 года Луи-Наполеон Бонапарт спокойно работал в библиотеке Британского музея. Углубившись в огромный «Трактат по артиллерии», он делал выписки для задуманного им собственного труда «Об искусстве и способе уничтожить как можно больше солдат одним пушечным выстрелом»…

Внезапно какой-то человек, «казавшийся сильно взволнованным», вошел в зал и быстрым шагом направился к принцу. Подойдя, он наклонился к августейшему уху и, забыв произнести приветствие, сказал тихим голосом:

— Луи-Филипп только что отрекся!

В швейцарских колледжах Луи-Наполеон научился думать без спешки. Поначалу он никак не отреагировал. Сидя неподвижно, с полу прикрытыми глазами, он, казалось, повторял про себя услышанную фразу. Через несколько мгновений, однако, что-то в мозгу у него щелкнуло. Он вскочил со стула, взял приятеля под руку и торопливо повлек его к двери, забыв на столе перчатки и зонт.