Она как раз приклеивала в альбом красивый лист каштана, подобранный ею около озера, когда в потайную дверь трижды постучали. Вскочив, она поспешила отворить и замерла: на лестнице стоял император. В одной руке он держал свечу, а в другой — букет фиалок.
Освободив его от груза, она закрыла дверь на засов и бросилась в его объятия. Еще мгновение — и они праздновали на ковре свое воссоединение с наивной чистой радостью в сердцах.
Успокоившись, они сели к камину. Наполеон III заговорил о ревности императрицы.
— Ее шпионы вызнали, каким образом я назначаю вам свидания. Теперь месье де Персиньи будет оставлять вам записку на полке, которая находится в подземном коридоре. Вам нужно раз в день спускаться по лестнице и проверять, есть ли на полке что-нибудь для вас.
Мадам де Мерси-Аржанто ласкала ухо императора.
— Императрица ненавидит меня, не правда ли?
Император, немного подумав, ответил с комичной важностью:
— Да!
— Потребовала ли она от вас порвать со мной?
— Да!
Мадам де Мерси-Аржанто была из тех женщин, которые стремятся собрать наиболее полные сведения о своих врагах.
— Она назвала меня шлюхой?
Император затруднился сразу же ответить. Тем не менее его находчивость привела бы в восторг самых искусных дипломатов:
— Да, но по-испански.
Тем не менее графиня была задета.
Когда император скрылся в подземном коридоре, Луиза стала ломать голову над тем, как отомстить императрице. Она была изобретательна, и ей не пришлось долго мучиться над этим вопросом. Евгения была страстной политиканшей, следовательно, нужно было помешать ей показываться в Совете. Луиза решила использовать для этой цели Персиньи. Несколько раз она встречалась с герцогом, который терпеть не мог Евгению, и уговаривала его начать действовать против императрицы. Через несколько дней, 11 ноября 1867 года, Персиньи написал пространное письмо императору, в котором резко осуждал вмешательство Евгении в государственные дела.
Увы! Это письмо не было распечатано самим императором.
Вот как рассказывает об этом Октав Обри:
«Феликс, секретарь императора, принес конверт, на котором значилось: „Императору лично от герцога де Персиньи“.
— Ну вот, — сказал Наполеон III, — еще одна жалоба от Персиньи. Ах, как мне это надоело! Прочти мне это письмо, я что-то неважно себя чувствую сегодня.
Императрица распечатала письмо и извлекла дюжину исписанных страниц.
Жалоба? Это было подробное и резкое обвинение против императрицы. Ее присутствие в Совете, партия, которую она собрала вокруг себя, подорвали авторитет императора. Во главе государства стоят отныне двое. Это двоевластие порождает множество интриг, мешает контролю, играет на руку оппозиции и, в конечном итоге, приведет к полному краху империи. Герцог видел спасение в одном: Наполеон должен полностью взять власть в свои руки, предоставив императрице украшать балы и празднества.