В три часа Евгения взяла театральный бинокль стала рассматривать толпу, собравшуюся у дворца.
В половине четвертого появился запыхавшийся префект полиции:
— Мадам, решетки не выдержат напора толпы!
Меттерних, посол Австрии, и Нигра, посол Италии явились во дворец.
— Мадам, — сказал Меттерних, — вам следу уехать отсюда! Здесь нельзя оставаться больше ни минуты.
— Нет, — и императрица топнула ногой.
На улице бесновалась толпа:
— Долой испанку!
Приблизился Конти.
— Вы не хотите отречься, мадам. Что ж! Через час вы будете в руках людей, которые силой заставят вас это сделать, и вы лишитесь прав, которыми обладаете. Если же вы согласитесь уехать, то вы увезете ваши права с собой…
Этот довод заставил Евгению задуматься.
— Вы действительно так полагаете?
Ответа она не услышала. Его заглушил рокот, волной окативший Тюильри. Решетка была опрокинута.
— Быстрее! Быстрее! — нервничал Меттерних.
Евгения сдалась, обняла находившихся с ней дам, надела шляпку, легкое манто, сунула в карман миниатюру, на которой был изображен ее отец, и покинула голубой салон.
Мадам Каретт подробно описала бегство императрицы по коридорам Тюильри и Лувра.
«Императрица миновала личные апартаменты, спустилась по лестнице на первый этаж, чтобы выйти через покои наследного принца, находившиеся в правом крыле Тюильри.
Небольшая двухместная карета стояла на своем обычном месте, кучер ожидал, готовый в любую минуту выехать из дворца. За ним послали, но Меттерних заметил, что кокарда кучера и императорская корона на дверцах кареты могут привлечь внимание толпы.
— Мой экипаж стоит на набережной, — сказал он. — Безопаснее подогнать его поближе.
Адъютант вызвался пойти за экипажем. Он вышел, а императрица села в вестибюле. Адъютант быстро пересек метров шестьдесят, которые отделяли дворец от решетки. Но в тот момент, когда он собирался проскользнуть за решетку, бунтовщики, прорвавшиеся через пять главных ворот Лувра, заполонили площадь Карусель. Они выкрикивали угрозы. Отступление стало невозможным. Адъютант бегом вернулся назад, чтобы предостеречь императрицу, которая могла бы двинуться в ту сторону. Он уже входил на половину принца, когда многочисленная толпа бросилась на решетки и с воплями принялась сотрясать их.
Адмирал Жюрьен один вышел к толпе, чтобы начать переговоры и тем самым оттянуть время.
Решетка, несмотря на натиск, не поддавалась.
— Императрица покинула Тюильри, — сказал адмирал, обращаясь к тем, кто стоял в первых рядах. — Ваши усилия бессмысленны.
В этот момент подоспел отряд национальной гвардии, и офицер, державшийся мужественно и почтительно, спросил у адмирала, каковы будут его приказания.