Он отвел уставшую лошадь к краю дороги, где развернул ее так, что деревья и кустарник скрыли ее полностью. Затем вынул из кармана большой носовой платок, который уже использовался для подобной цели, и завязал его узлом на затылке, оставив открытыми только глаза. Таким образом самодельная маска почти полностью скрывала лицо Сэма (а если бы потребовалась еще большая конспирация, он надвинул бы шляпу пониже) и оно превращалось в размытое белое пятно, покрытое густыми ниспадающими тенями, среди которых выделялись только блестящие глаза. Босвик теперь стал неузнаваем. Его лошадь, опустившая от усталости голову, принадлежала к породе выносливых мустангов, не очень быстрых, но закаленных как сталь; она не имела особых примет, и ее могли счесть принадлежавшей любому. Одежда Сэма выглядела так, как она выглядела у девяноста девяти человек из ста, живших здесь, в горах. Теперь, обретя уверенность в себе, Босвик ощутил и благосклонность природы. Если раньше ветер дул с юга, то теперь изменил направление и в один миг разогнал облака, закрывавшие луну. На небе появился огромный, яркий серебряный диск, плывущий на черно-голубом фоне, заливая призрачным светом горы и лесные массивы.
Сэм чувствовал себя в полном порядке и воспринял это как добрый знак удачи и доказательство того, что данное мероприятие пройдет успешно. Он извлек револьвер, натянул поводья, слегка сжал бока коня коленями и стал ждать, в то время как голос возницы продолжал проклинать уставших животных, взбиравшихся на подъем.
Наконец показалась передняя пара упряжки, принеся с собой громкое дребезжание экипажа, минующего изгиб дороги. За ней с трудом тащилась вторая с опущенными головами, и замыкали процессию лошади, тянувшие высокий экипаж, подпрыгивавший на камнях.
Одно движение поводьев — и Сэм вырос перед лошадьми. Они остановились, храпя, а возница тут же взмахнул длинным кнутом, проклиная возникшего из ниоткуда путника. Но кнут так и не опустился. Поигрывая револьвером, Босвик как бы невзначай выстрелил — пуля пронеслась в опасной близости от головы возницы, настолько близко, что его шляпу как ветром сдуло.
— А теперь, — сказал добродушно настроенный грабитель, — вслед за этой шляпой слетит твоя голова, если ты не будешь повиноваться мне и не прекратишь визжание этой дуры! — Последнее относилось к душераздирающим крикам юной леди, сидевшей в экипаже. Услышав выстрел, она выглянула как раз вовремя, чтобы увидеть бандита в маске, с револьвером, и все это в зловещем лунном свете. — Пусть она заткнется, — лениво приказал Босвик, наслаждаясь своей вновь обретенной властью, — или я перережу ей глотку. Клянусь, я ненавижу этих хнычущих баб!