— Нет, этого я ей не сказал, — сообщил между тем Барнс. — Сам знаешь, как это бывает. Любой мужчина… Ну, не желает выкладывать все начистоту женщине, особенно такой хорошенькой. Сначала я собирался рассказать все, как есть, но потом спохватился, а вдруг ты не хочешь, чтобы я слишком распускал язык об этом деле.
— А она давила на тебя, пыталась выяснить, почему мне пришлось тайком покинуть дом?
— Допытывалась. Не оставила камня на камне от моих доводов, — признался Ларри. — Когда я сюда нагрянул и попросил лошадь — ну, как ты мне велел, — она, по-моему, даже здорово обрадовалась. Наконец-то появился кто-то, кто хоть немного в курсе случившегося. Все спрашивала, правда ли, что ты вернешься. Я твердил, что непременно вернешься, не такой ты дурак, чтобы уйти насовсем. А она только качала головой и плакала не переставая.
— Мэри никогда не плачет, — сухо возразил Джексон.
— Ну, я не имею в виду, что ревела, как ребенок, — поправился Барнс. — Но слезы по щекам текли, это точно. Голосить не голосила, разве что про себя…
Джексон запрокинул голову, чтобы сделать глубокий вдох.
— А ты не мог ей просто объяснить, что я взялся помочь тебе выпутаться из беды и поэтому мне пришлось тайком покинуть ее?
— Каким образом? — возмутился Барнс, протестующе вскинув руки. — Неужели сам не понимаешь? Начни я что-то объяснять, мне пришлось бы признаться, что ниточка тянется за Салт-Крик. Да у меня язык не повернулся бы сообщить ей, что она одна-одинешенька в доме с мужчиной, которого ловят за убийство…
Искренность ответа Ларри не вызывала сомнений. Джексон согласно кивнул.
— Она поинтересовалась, увижусь ли я скоро с тобой. Я сказал, что надеюсь на это, — продолжил Барнс, удовлетворенный кивком собеседника. — Потом заявила, что уедет и оставит для тебя письмо. Вот оно, здесь. — И он потянулся к карману куртки, висевшей на спинке стула возле кровати. Достал конверт, протянул его Джексону, который тут же его надорвал, и договорил: — Мэри разрешила взять любую понравившуюся мне лошадь, но только после того, как отвезет куда-то раскладной стол. Но когда она уехала, я подумал, что для меня нет более безопасного места, чтобы переночевать, чем здесь. Вот поэтому и перебрался в эту комнату, залег на твою кровать и дрых без задних ног, пока ты не появился. Сейчас себя чувствую совсем другим человеком.
А Джексон уже читал:
«Дорогой Джесси!
Все случившееся меня страшно потрясло, но я как-нибудь это переживу. Не перестаю твердить себе, что время — лучший лекарь. Правда, сейчас эта пословица помогает мне плохо, но, надеюсь, оправдается потом. С каждым днем будет все легче и легче, пока, наконец, совсем не пройдет!