.
Джефф стиснул края столешницы: костяшки пальцев побелели.
— Куда? — вырвался у него полузадушенный крик. — Куда?
Но кристалл безжизненно померк, и девушка исчезла… Эхо глупо, бессильно, отразилось от пустых стен.
Словно ничего и не было. Трясущейся рукой Кервин отер лоб, он что, совсем спятил? Галлюцинирует? Опять шутки подсознания?
И теперь ничего не оставалось, кроме как сдать числящийся за ним инвентарь, собрать чемоданы и улететь прочь, и никогда уже не возвращаться. Оставить позади несбывшиеся мечты и все смутные воспоминания. Начать новую жизнь — тихую, без происшествий, под лозунгом «Себе дороже», сложенным из мертворожденных надежд и мечтаний; смириться с горечью одиночества.
И тут что-то всколыхнулось в душе Джеффа Кервина; кто-то — отнюдь не кроткий, дисциплинированный связист имперской Гражданской Службы — неожиданно выпрямился в полный рост, решительно топнул ногой и заявил, четко и недвусмысленно: нет!
Так не пойдет. Чтобы какие-то там земляне заставили его отступиться? А городские власти — да что они о себе возомнили, черт побери?
Девушка из кристалла — наваждение, иллюзия? «Нет, — подумал Кервин, прислушиваясь к новому внутреннему голосу. — Это мой мир, и будь я проклят, если они заставят меня бежать!»
Казалось, это новое самоощущение зародилось в самых укромных уголках его души, где таилось до поры, до времени. Кервин прошелся по комнате, словно наблюдая себя со стороны, с немым изумлением. Он обвел взглядом многочисленное снаряжение — нет, почти ничего из этого больше ему не понадобится. Рассовал по карманам полдюжины безделушек на память, остальное оставил валяться там, где валяется. Поднял со стола кристалл и осторожно повесил на шею. Затем извлек из гардероба накидку, купленную в первую ночь на Даркоувере, набросил на плечи и застегнул у горла пряжку. Он бросил рассеянный взгляд в зеркало и удовлетворенно кивнул. Не оглядываясь, Джефф вышел из комнаты; мелькнула и тут же исчезла смутная мысль, что он видит ее в последний раз.
Перед дверью в коридор он остановился. «Нет, не сейчас, — четко и недвусмысленно произнес внутренний голос. — Подожди».
Ничего не понимая, но следуя интуиции, — а что еще оставалось делать? — Кервин сел на стул и принялся ждать. Странно, однако ни малейшего нетерпения он не чувствовал. Что-то в этом ожидании было от дежурства кошки перед мышиной норкой — уверенность, внутреннее ощущение правильности. Он тихо сидел, стиснув руки в замок и насвистывая под нос бесконечный монотонный мотивчик. Ни малейшего беспокойства он не ощущал. Прошло полчаса, час, полтора. У него затекла спина, он шевельнулся, немного изменив позу, и продолжал ждать.