— Тогда почему ты остановился? — спросила Сейдж севшим голосом.
— Мне нравятся твои братья, Сейдж. Они меня любят и доверяют мне. Я не хочу делать ничего такого, что обмануло бы их доверие.
Все еще пребывая в возбуждении, девушка слегка приподнялась. Харлан прикрыл глаза и тихо застонал.
Когда он их снова открыл, зрачки его были необычно светлы, а губы плотно сжаты. Дыхание было коротким и чистым.
— Я никогда больше не должен был тебя целовать. Я не думал, что это… Я не думал, что ты будешь так… А, черт! — Харлан поморщился, как от боли. — Поверь мне, Сейдж, ничего я не желал бы больше, как только целовать и целовать тебя! — Он опять резко закрыл глаза и неровно вдохнул. — Но прежде чем идти дальше, я должен знать, что ты осознаешь то, что делаешь, и желаешь этого так же сильно, как и я. Я не хочу просто тешить капризы избалованной девчонки.
Сейдж не могла и предположить, что какое-нибудь иное чувство способно пересилить бушевавшее в ней желание. Однако когда девушка осознала слова Харлана, она обнаружила, что бешенство может побороть что угодно. Зарычав от дикой ярости, она спихнула парня с себя, едва не сбросив на покрытый пестрым линолеумом пол трейлера.
Затем соскочила с дивана и откинула растрепавшиеся волосы с глаз.
— Тебе не стоит опасаться мести моих братьев! — крикнула она. — Я сама убью тебя.
Выпалив угрозу, Сейдж распахнула дверь, перепрыгнула через ступени и зашагала прочь в темноту. Она прошла пешком около четверти мили, когда Харлан подкатил сбоку на «пикапе».
— Садись, — бросил он в открытое окно.
— Катись к черту!
— Ну что нам, так и ругаться? Не веди себя, как ребенок, садись в машину. Начинает накрапывать.
Сейдж резко остановилась и повернулась к нему.
— Я пойду пешком. Я бы прошла пешком сто миль под проливным дождем, лишь бы не ехать с тобой.
— Что ты скажешь дома, когда придешь к ужину на несколько часов позже? — Сейдж остановилась. Харлан развивал свой успех. — Ты готова сообщить им причину нашей задержки?
Девушка смотрела на него сквозь мрачные сумерки. Харлан сосредоточенно смотрел в сторону горизонта. Он был явно огорчен. Когда он вновь повернулся к Сейдж, все признаки присущего ему высокомерия исчезли.
— Я беру всю ответственность за случившееся сегодня на себя, этого не должно было произойти, Сейдж. Я прошу простить меня за то, что я когда бы то ни было тебя коснулся. После того, что произошло в сарае на Рождество, мне следовало понять, что лучше мне тебя больше не касается. Но, — продолжал он мягко, — и ты должна принять часть вины за то, до чего дошло дело после первого поцелуя и куда это могло зайти, если бы я не остановился.