Она подняла руки и коснулась его лица. Кончиками пальцев скользнула по нему, будто знакомясь на ощупь с каждым дюймом его тела. Удовлетворяя свое любопытство, Бэннер обнаружила, что баки у Джейка именно такие, как она предполагала, шелковисто-упругие, а мочки ушей нежные, как бархат.
Девушка провела по резким морщинам вокруг рта.
— Мы как раз то, что нам надо. Тебе и мне. Давай дадим друг другу успокоение и любовь этой ночью, Джейк.
Ее нежные прикосновения невероятно возбудили его. И слова тоже. Руки Джейка сошлись на ее спине. Он привлек Бэннер к себе, зарылся в ее волосы, оказавшиеся такими же, как у Лидии. Джейк застонал, когда она прильнула к нему всем телом.
— Бэннер, нельзя этого делать.
— Можно.
— Я нужен тебе меньше всего.
— Только тебя я могу попросить об этом.
— Ты девушка.
— Да.
— Тебе будет больно. Я сделаю тебе больно.
— Ты не сделаешь мне больно.
— Потом ты будешь страдать.
— Я буду больше страдать, если ты не сделаешь этого. — Губы ее коснулись его шеи. Кожа была теплая. Джейк вздохнул и слегка сдавил ее плечи.
— Это плохо.
— Ну разве это может быть плохо? Ты же целовал мои царапины, мои синяки, чтобы мне стало лучше. Поцелуй же меня теперь, Джейк. Избавь от ужасной боли, которая сидит внутри. Даже если тебе придется вообразить, будто это не я, а моя мать.
Его губы встретились с ее губами прежде, чем она договорила. Легкое прикосновение, обмен дыханием. Как нежные лепестки. Но и как огонь, как пламя. Еще раз. Теперь дольше. Потом Джейк прижался к ее губам и долго не отпускал их.
Руки ее робко обняли Джейка за шею, он почувствовал, как соски Бэннер коснулись его груди, и почти забыл, что не надо спешить. Рот его жадно впился в ее рот, надавил, губы девушки раскрылись, и его язык овладел ее ртом.
От испуга у Бэннер перехватило дыхание, что-то внутри дернулось, и она потянулась к нему, не в силах совладать с собой.
И вот они повалились на постель, приготовленную на сене.
— Бэннер, Бэннер… — Джейк прерывисто дышал. — Прекрати, я больше не могу. Это нехорошо.
— Пожалуйста, Джейк. Люби меня.
Все возражения, которые он хотел высказать, вылетели из головы, как пульки в тире, когда Джейк спустил рубашку с ее плеча и поцеловал Бэннер в шею. Потом просунул руку между их телами, пытаясь справиться с одеждой.
Ее обнаженная кожа ласково терлась о него, а ее женственность была для него как колыбель.
Мягкая и взывающая, притягивающая женская плоть.
Дорога в ад, устланная шелком.
— О Боже, о Боже, помоги мне не делать этого, — взмолился Джейк.
Но Бог, видно, был занят другими делами и не слышал горячую молитву Джейка Лэнгетона.