— Что ты сделала с волосами, черт возьми?
— Кендал только что вышла из ванной и невольно коснулась рукой затылка, где совсем еще недавно красовались роскошные локоны, а сейчас абсолютно ничего не было.
— Жара на дворе, — объяснила она, как ни в чем не бывало, — волосы все время слипаются, голова потеет. Просто все это мне страшно надоело. — Женщина взглянула на него, прямо на его макушку, где все еще оставалась проплешина от многочисленных ран. — Кроме того, посмотри-ка на свою голову. Не тебе об этом говорить.
Она, конечно же, права, ее прическа намного лучше. Но Джон понял, в чем дело. После того как во всех газетах появились ее фотографии, остричь волосы казалось единственным шансом сохранить инкогнито и не попасться в лапы первому встречному полицейскому. Вероятно, к тому же ее фотографию уже показали по телевидению. Несомненно, Кендал надеялась, что в таком виде останется неузнанной.
— Ребенок заплакал, — заметил он, прислушиваясь. Кендал, обойдя его, тотчас исчезла за дверью маленькой комнаты, где обычно спал Кевин.
— Что случилось, Кевин? А?
— Думаешь, он тебя сейчас узнает?
— Он узнает по голосу. — Она вытащила малыша из кроватки и положила на бюро, служившее ныне столом для пеленания. — Малыш, ты мокрый? И поэтому плачешь?
Сзади послышался стук костылей. Джон приблизился и стал за ее спиной. Не обращая на него никакого внимания, она спокойно пеленала ребенка.
— Он, оказывается, обрезан, — заметил Джон.
— Угу.
— Из религиозных соображений?
— Не только. Просто мы с тобой так договорилиеь.
— Почему?
— Не знаю, — равнодушно откликнулась Кендал.
— Чего я хотел: чтобы он походил или не походил на меня?
— Что ты имеешь в виду?
— Я обрезан или нет?
У нее вырвался вздох удивления:
— А сам ты разве не знаешь?
— Я-то знаю, — произнес он и, взяв ее за подбородок, заглянул в глаза. — А ты?
Если бы сейчас в нее выстрелили, она бы, наверное, удивилась меньше. Она затаила дыхание, но через секунду уже пришла в себя и даже кашлянула коротким смешком:
— Чепуха какая-то. — Она отвернулась, но он крепко схватил женщину за руку и снова повернул к себе.
— Ну так что? Обрезан я или нет?
— Мне бы не хотелось, чтобы ты проверял меня таким образом, — ушла от ответа Кендал.
— А мне не хотелось бы, чтобы ты все время врала мне. Ты утверждаешь, что являешься моей женой. Жена может многого не знать, но обрезан ее муж или нет, ей должно быть известно.
Он говорил удивительно спокойно, но с таким нажимом, что казалось, . выдавливал каждое слово. И при этом неотрывно смотрел ей в глаза.
— Ну и что? Мы всегда занимались любовью при выключенном свете?