Нет, крик явно человеческий — пугающий и леденящий душу, но человеческий. Господи, молилась она, на что же я наткнулась?
За криком последовало какое-то всхлипывание, словно кто-то агонизировал.
Воодушевленная мыслью о том, что кто-то, по-видимому, нуждается в помощи и забыв об осторожности, она решительно нырнула в темноту. Какое-то время она почти бежала по проторенной тропинке, но потом, чтобы сократить путь ринулась напролом сквозь густые заросли кустарника.
Вот наконец и знакомая поляна. Подойдя поближе, она заметила слабые отблески костра на деревьях, мельтешащие человеческие фигуры.
Кендал облегченно вздохнула и остановилась перевести дух. Пробраться через этот страшный лес не так-то просто на третьем месяце беременности, подумала она. Опершись руками о ствол дерева, Кендал, наклонившись вперед, решила отдышаться.
Затем снова посмотрела на поляну. Примерно две дюжины человек возбужденно кричали, размахивая руками. Но эти возгласы отнюдь не походили на крики боли и отчаяния.
Взрыв хохота заставил ее содрогнутся. Любопытство подталкивало Кендал вперед, однако, какое-то шестое чувство умоляло ее не спешить и делать все очень осторожно. Береженого Бог бережет, подумала она.
Глаза Кендал потихоньку привыкли к темноте и она без труда определила, что все сборище составляют исключительно мужчины. Может, она является свидетелем обряда инициации какого-то тайного братства? Она уже почти остановилась на этом предположении, как вдруг заметила до боли знакомое лицо, от изумления и неожиданности она чуть не задохнулась.
Дэбни Горн. Интересно, подумала она, что здесь делает в полночь окружной прокурор? Да еще в таком отдаленном месте? Потом она увидела судью Фаргоу. Может, это что-то вроде собрания членов клуба?
Вскоре она узнала президента школьного совета и начальника почты Проспера Германа Джонсона, а также местного пастора Боба Вайтекера.
Собравшиеся что-то пристально разглядывали у себя под ногами. Они стояли так плотно, что как ни старалась Кендал разглядеть, что там такое, так и не смогла.
Очередной жугкий вопль заставил ее вздрогнуть и отшатнуться. Высоко задрав голову, кричал Герман Джонсон. Ни секунды не мешкая, его сообщники разом наклонились и подняли то, что прежде лежало на земле.
Это был огромного размера христианский крест. А к нему был прибит не кто иной, как Майкл Ли.