Два дня назад к длинному списку преступлений, в, которых его обвинили и которые он совершил, прибавился побег из тюрьмы, но Мэт в жизни не чувствовал большего счастья. Он был с Лотти. И совершенно открыто. Даже с разрешения и ведома отца.
Он неожиданно понял, что со своей верой в отца казался наивным, и ей и всем окружающим. Но он и в самом деле верил, что отец в состоянии разрешить все проблемы. Ведь отец сказал, что все берет на себя, а слово отца ценилось на вес золота. Тот никогда не ошибался. Насколько Мэт помнил, отец всегда и во всем оказывался прав: Он был истинным воплощением американского супермена.
Как и дедушка Бернвуд. Мэт его не знал, зато весьма и весьма был наслышан о нем как, о несравненном солдате. Гиб знал все до последней детали о подвигах своего отца на Южном Тихоокеанском фронте, особенно о том, как он выжил в условиях подавляющего превосходства противника.
Итак же, как его отец, верил, что дед — рыцарь без страха и упрека, равно и Мэт безоговорочно доверял Гибу. Тот ни разу не направил его к дурной цели.
Но, с другой стороны, он, возможно, неверно оценил Кендал.
Гиб буквально заставил его жениться. Он заявил, что Кендал будет превосходной ширмой для деятельности «Братства». С ее помощью они выйдут на тех, кто разлагает основные американские ценности, и со временем их уничтожат.
На самом же деле его женитьба на общественном защитнике, которую они — ошибочно — считали продажной, оказалась настоящим бедствием. К сожалению, не учли вольнолюбивый характер Кендал. Из нее не получилось марионетки, как рассчитывали Бернвуды, но даже Гиб был не в состоянии этого предусмотреть.
Мэт, тем не менее уразумел, что, по всей видимости, остальные не понимают Гиба. Тот вечно всегда и везде хотел быть первым. Когда же дело касалось личных обид, он обладал поистине бездонной памятью — никогда ничего не забывал и никогда не прощал. Единожды поссорившись с кем-либо, Гиб становился заклятым врагом на всю жизнь.
Стоило же ему что-нибудь задумать, как он неукоснительно начинал претворять это в жизнь, причем с упорством, скорее напоминавшим упрямство.
В глазах Мэта все эти качества перерастали в достоинства. Все дело во взгляде. Если некоторые Господа считали Гиба радикалом; Мэт, наоборот, Воспринимал отца как человека преданного идее, отважного и с богатым внутренним миром. Гиб никогда не менял привязанностей и не отступал от собственных убеждений. Мэту хотелось бы хоть на йоту походить на своих отца и деда.
Хотя, если бы Мэт оказался столь же сильным, как его отец он вряд ли полюбил бы Лотти. Этой слабости он не мог и не хотел противостоять.