Он наполнил горячим кофе три термоса в баре самообслуживания и купил полдюжины бутербродов. Никто не обратил на него ни малейшего внимания.
Отец, как всегда, прав.
Дверь в комнату мотеля он открыл своим ключом.
— Привет, отец, — сказал он, увидев, что Гиб сидит посреди комнаты на единственном в номере стуле. — Я не ожидал застать тебя здесь. Как ты и сказал…
Он дико закричал и выпустил из рук пакет с продуктами. Крышки с термосов соскочили, и горячим кофе
Mэтy обожгло ноги, но он даже не почувствовал боли.
— Закрой дверь, Мэт.
Тот в страхе смотрел на кровать, где, нагая, раскинув руки, лежала Лотти. Она была мертва. В широко раскрытых остекленевших глазах застыл ужас, а горло зияло широкой резаной раной. Рана оказалась свежая — оттуда по-прежнему текла кровь, и простыни уже насквозь пропитались. По-видимому, сначала кровь била фонтаном, поскольку даже стена за кроватью, была испачкана, а картина с яблоней в цвету над изголовьем выглядела безнадежно испорченной.
Гиб встал, обошел сын, застывшегона месте, словно в столбняке, и спокойно прикрыл дверь. В одном из термосов кофе еще оставался. Он поднял его с пола, налил себе чашечку и невозмутимо отхлебнул.
Мэт рванулся вперед и рухнул бы прямо на мертвое тело Лотти, если бы Гиб не схватил и не оттащил его назад.
— Другого выхода не было, сын, — произнес он бесстрастно и рассудительно, — и ты преотлично это знаешь. Она хладнокровно убила собственного мужа. Обвинила его в попытке изнасиловать и пристрелила во сне. Что же влечет за собой подобное деяние? Какой пример для молодых? Если каждая женщина, над которой муж возжелает осуществить свое законное и Богом данное супружеское право, начнет стрелять почем зря?
«Братство» уже вынесло ей смертный приговор, и только твое ходатайство — которое, кстати, не делает тебе чести, — помогло отсрочить казнь. Но все равно смерть ее была предопределена. В сущности, я оказал ей услугу, она не мучалась и умерла, занимаясь тем, что, любила больше всего на свете.
Мэт посмотрел на отца такими же ничего не видящими, как у Лотти, глазами.
— Именно так, сын. Она умерла, когда я лежал на ней. Я испытал ее, как когда-то сатана испытал нашего Господа в пустыне. Но, в отличие от Христа, она не выдержала искушения. — Он перевел взгляд на мертвое тело.
Мэт промолчал. С тех пор как он увидел Лотти бездыханной, он не издал ни звука.
— Причитая и взвизгивая, как потаскуха, — продолжал Гиб, — она отворила для меня свои ноги. Она ослабила меня и заставила согрешить, как расслабляла тебя все эти годы. Ты даже можешь увидеть, как в ее вместилище мое семя перемешалось с твоим. Только самое низкое существо способно на подобную мерзость.