— Да, я бы взял в аренду трейлер, который бы служил мне и офисом, и жильем.
— Делайте, как вам удобно. — Джейд направилась к двери. Диллон последовал за ней. — Я предупредила мистера Сеффрина. Его кабинет находится в другом здании, но он скоро придет. Мистер Стейн уже знает, что вы здесь, и хочет встретиться с вами. Но до этого нам надо прояснить одно дело. Чувствую, что надо.
Джейд опустила глаза. Он взглянул на ее профиль, и ему показалось, что ее черные, загнутые ресницы словно нарисованы тонкой кисточкой.
— Вам не следовало целовать меня в тот вечер в Лос-Анджелесе. Ничего подобного больше не должно повториться. Если вас беспокоит проблема работы под началом у женщины, я должна знать об этом.
Диллон нарочно тянул с ответом, ожидая, когда она посмотрит на него.
— Я был бы евнухом, если бы не заметил, что вы — женщина. Красивая женщина. Но это ничего не значит, когда у тебя такие густые усы. Я хочу эту работу, остальное неважно. Не сомневаюсь, что я ответил вам. Главное — хладнокровие. У меня по отношению к вам нет никаких притязаний. Вы можете быть спокойной, потому что, когда мне хочется женщину, я нахожу ее, но только на ночь. Не хочу ни на одну из них смотреть по утрам или вести беседы после сна.
Было слышно, как она глубоко вздохнула.
— Понимаю.
— Нет, вы не понимаете, но это неважно. Просто будьте уверены, что не в моей привычке заводить романы с женщинами, на которых работаю.
— Тогда почему же вы поцеловали меня?
Диллон криво усмехнулся, покусывая кончик уса.
— Потому что вы меня унизили.
— Каким образом?
— Тот день начался для меня не очень хорошо, — сказал Диллон с сарказмом. — Затем появились вы, этакая хладнокровная покупательница человеческого товара, одетая так, чтобы поразить, да еще размахивающая у тебя перед носом золотой кредитной карточкой. Я — мужик и не люблю, когда мной командуют, выходя за границы, которые я могу позволить. Командуют только потому, что пользуются духами и носят кружевные трусики. Я не знаю ни одного мужчины, которому бы нравилось быть под началом у женщины.
— Или наоборот.
— Тогда бы вы могли дать мне пощечину.
— Вы не дали мне такой возможности.
Их беседа продолжалась в десять раз дольше, чем длился тот поцелуй. Он был готов прекратить разговор на эту тему. Но было неудобно прекратить его первым: ведь он и сам не знал, что его заставило поцеловать ее тогда. В одном Диллон был твердо уверен: он не хочет знать причину. Тем не менее он не мог завершить этот разговор, не задав ей еще один вопрос:
— Если тот поцелуй так волнует вас, зачем вы взяли меня на работу?