— Очень даже заметно. Так что же тебя тревожит? Дженни похлопала ладонью по постели:
— Иди сюда. Давай поговорим, Кейн.
Кейн осторожно присел на край постели и заглянул Дженни в глаза. Она же вдруг выпалила:
— Ты знал, что я предала тебя в Додж-Сити? Кейн ухмыльнулся и пробормотал:
— Предала? Мне кажется, ты преувеличиваешь. Дженни энергично покачала головой:
— Нет-нет, это правда. Но в тот момент я так не считала. Не считала, что предаю тебя. Все произошло… слишком быстро. Я просто не понимала, что нарушаю данное тебе обещание. — Она умолкла и посмотрела на него с мольбой. — Кейн, я так долго мучилась из-за этого. Я чувствовала, что серьезно подвела тебя, но не знала, как сказать тебе об этом. Ты понимаешь меня?
— Мне кажется, что я понимаю, почему ты так поступила, — ответил он, тщательно подбирая слова. — Но объясни, почему ты не сказала мне об этом? Ты должна была сказать мне правду. Это избавило бы нас от многих . хлопот, Дженни.
— Каким образом? Бандиты Доусона все равно сделали бы то, что сделали. И ты бы сделал то, что сделал.
Единственным человеком, которого я могла бы избавить Гот хлопот, была бы я сама, потому что я ужасно из-за этого мучилась.
Кейн взял ее за руку.
— Дорогая, ты очень рассердишься, если я скажу, что знал об этом? — Не обратив внимания на ее возглас, он продолжал: — Я узнал об этом в тот вечер, в салуне «Одинокая звезда».
— Девушка из бара?! — воскликнула Дженни возмущенно. — Это она тебе рассказала?! Я так и знала, что мы с Данзой пришли слишком поздно и она успела тебе рассказать…
Кейн широко улыбнулся:
— Нет, ты пришла вовремя, и она тогда ничего не успела мне сообщить. Но позже, когда ты уснула, я вернулся в салун.
— Но почему ты промолчал об этом? — проговорила Дженни с обидой в голосе.
— А почему промолчала ты? — ответил Кейн вопросом на вопрос.
Дженни пожала плечами:
— Я боялась, что если ты узнаешь, то возненавидишь меня.
— Но в моей душе не было ненависти. Хотя порой, когда я думал об этом, во мне вскипало негодование. Особенно когда я давал тебе возможность признаться, а ты не признавалась.
У Дженни на щеках зарделся румянец.
— Наверное, ты считаешь меня малодушной.
— Напротив, я считаю тебя очень храброй и упрямой. Дженни кивнула:
— Верно, я ужасно упрямая.
— Упрямая, как Тихоход.
— Нет, Сьюки, — улыбнулась Дженни. — Я назвала мула Сьюки. — Она со вздохом откинулась на взбитые пуховые подушки, но тут же снова села и, пристально взглянув на Кейна, спросила: — Почему ты не сказал мне, что ты один из техасских рейнджеров? Ведь я считала тебя опасным преступником, и ты знал об этом, не так ли?