Дядя не встал, когда Стэн присоединился к нему за круглым коктейльным столиком. Он даже не поздоровался. А когда подошла молоденькая красивая официантка, Уилкинс Криншоу приказал:
– Принесите ему содовой.
Стэн ненавидел содовую, но не стал заказывать ничего другого. Он должен постараться, чтобы эта встреча прошла наиболее безболезненно. Нацепив на лицо приятную улыбку, он начал разговор с лести:
– Вы хорошо выглядите, дядя.
– Это шелковая рубашка?
– Гм? Ах, ну да, конечно.
В их семье все мужчины хорошо одевались. Словно желая компенсировать внешнюю непривлекательность, Уилкинс тоже всегда был одет безукоризненно. Сорочки и костюмы он шил у портного, рубашки безжалостно крахмалились и наглаживались. Он не допускал ни одной морщинки, ни одной лишней складки.
– Ты что, с ума сошел? Ты одеваешься, как придурок. Или для тебя естествен этот вид педераста?
Стэн промолчал, только кивком поблагодарил официантку, которая принесла его содовую.
– Ты наверняка унаследовал эту вычурную манеру одеваться от своей матери. Она обожала рюшечки и кружав-чики, чем больше, тем лучше.
Стэн не стал возражать, хотя его рубашка не была вычурной ни по стилю, ни по цвету. Надо сказать, он серьезно сомневался в том, что его мать надевала платье с рю-шечками хотя бы раз в жизни. Элис Криншоу всегда выглядела элегантно. Она обладала безупречным вкусом и оставалась для Стэна самой красивой женщиной на свете.
Но спорить с дядей было бесполезно, поэтому он сменил тему:
– Ваша встреча с генеральным менеджером прошла успешно?
– Радиостанция пока приносит деньги. Тогда почему дядя так хмурится?
– Последние рейтинги очень недурны, – заметил Стэн, – они повысились на несколько пунктов по сравнению с прошлым периодом.
Стэн подготовился специально, чтобы произвести на дядю впечатление. Он только надеялся, что Уилкинс не спросит его, когда кончился прошлый период и что означает в данном случае слово «пункт».
Дядя буркнул что-то невразумительное.
– Вот почему это дело с Пэрис Гибсон так некстати. – Эти слова Стэн разобрал.
– Да, сэр, – поспешил он выразить свое согласие.
– Мы не можем допустить, чтобы наша радиостанция оказалась замешана в этом, – продолжал Уилкинс.
– Она не замешана, дядя. О ней упоминают лишь вскользь.
– Я не желаю, чтобы наша радиостанция упоминалась даже в минимальной степени, если речь идет об исчезновении несовершеннолетней девушки.
– Разумеется, сэр.
– Вот почему я оторву тебе голову и помочусь в открытую рану, если выяснится, что ты имеешь хотя бы малейшее отношение к этим телефонным звонкам.