– Армстронг сам себя подставил, – возразил Дин.
– Я понимаю. Думаю, что и она тоже это понимает. Тони любит своего мужа, хочет, чтобы его вылечили, но если он неизлечим, то как долго она собирается заступаться за него?
– Хороший вопрос, Пэрис.
Она слишком поздно сообразила, что сказанное относится не только к Тони Армстронг, но и к ней самой.
Дин остановил машину около ее дома, заглушил мотор и повернулся к ней, готовый произнести целую речь, но Пэрис заговорила первой:
– Я была нужна Джеку.
– Ты нужна мне.
– Едва ли ваши потребности совпадали.
– Да. Ты оставалась с ним из чувства долга. Я хотел, чтобы ты сделала выбор и осталась со мной. – Дин выдержал ее взгляд, потом открыл дверцу и вышел из машины.
Пэрис остановилась в самом начале дорожки, чтобы забрать почту, которая накапливалась в течение двух последних дней. Когда они вошли в дом, она бросила пачку на столик у двери.
– Одному богу известно, когда у меня дойдут руки до всего этого. На моем столе на работе уже высится…
И это было все, что она успела сказать прежде, чем Дин обнял ее и поцеловал. Он сорвал с нее очки, бросил на столик и еще крепче прижал ее к себе. Пэрис ответила на его поцелуй, обхватила его обеими руками, пальцы впились в сильные мускулы его спины.
Когда их губы слились, рука Дина оказалась под мягкой тканью юбки, он гладил обнаженное бедро Пэрис. Тело ее таяло от его прикосновений, но она оторвалась от него и, задыхаясь, прошептала:
– Дин, в моем распоряжении всего час.
– Тогда для нас это будет новый рекорд. До этого наши любовные игры не длились дольше трех минут. – Он зарылся лицом в ее волосы. – На этот раз я хочу увидеть тебя обнаженной.
Пэрис засмеялась глубоким, горловым смехом:
– А что, если тебе не понравится то, что ты увидишь?
– Черта с два не понравится.
Его руки пролезли под ее трусики. Она вскрикнула, но голос разума оказался сильнее.
– А что, если позвонит Кертис?
– Я привык мириться с разочарованиями. Кстати, это еще один повод поторопиться.
Взяв Пэрис за руку, Дин потащил ее за собой в спальню. Из груди Пэрис вырвалось девчачье хихиканье. Сердце забилось быстрее. Она чувствовала себя удивительно распутной и восхитительно, обворожительно живой.
Дин тоже смеялся, пока пытался справиться с упрямыми пуговицами ее блузки.
– Проклятые штучки!
У Пэрис получалось лучше. Его рубашка была расстегнута, и она прижалась губами к теплой коже под левым соском, чувствуя, как его сердце бьется под ее поцелуем.
Справившись наконец с пуговицами, он снял с нее блузку и расстегнул лифчик. Его сильные пальцы завладели ее грудями.