Грейс тупо посмотрела на бокал, каким-то неживым, механическим движением взяла его и поднесла к губам. Словно огонь прокатился по пищеводу, растапливая сковавший ее душу ледяной холод, и она с удивлением увидела свою дрожащую руку, ставящую бокал на стол. Она не могла дышать. Сэр Джеймс взял ее руку и стал растирать. Дыхание Грейс выровнялось, она благодарно улыбнулась.
— Простите меня. Наверное, вы считаете меня ужасно глупой.
— Дорогая моя, необыкновенно смелой — вот какой я вас считаю. Вы приютили человека, не зная, кто он и что. А теперь хочу ответить на ваше замечание. Я не смог бы сказать, что честно исполняю свои обязанности, если бы не выслушал и другую сторону.
Но скажет ли ему Анри? Может ли он что-то противопоставить чудовищному обвинению? Да, оно чудовищно, если несправедливо. И еще более чудовищно, если он обманывал ее, заставив поверить в свою невиновность. Впрочем, он не обманывал. Он просто ничего не говорил. Обманывала она себя сама, так что ей некого винить. И уж точно не Анри, который несколько раз предупреждал ее о том, что ее ничто не должно связывать с его сомнительным прошлым.
Чувство полной беспомощности охватило Грейс. Какой смысл прятать его дальше? Как она может противостоять властям, если не верит больше самой себе? Она полюбила человека, замешанного в убийстве тысяч людей, вся вина которых была в том, что родились они не в том сословии. Если ему есть что сказать в свое оправдание, то пусть говорит это властям. Потому что она вряд ли сможет поверить тому, что он скажет.
И все же Грейс пришлось переступить через ужасное ощущение, что она предает Анри, чтобы произнести:
— Давайте лучше я отведу вас к нему.
Сэр Джеймс поднялся на ноги. Чувствуя себя неловко под его сочувственным взглядом, Грейс направилась к двери, и каждый стук ее ботинка совпадал с оглушительным стуком ее сердца. На какое-то мгновение ей вдруг подумалось, что лучше уж Анри умер бы в первую ночь. Тогда ей не пришлось бы переживать весь этот ужас.
Грейс вошла в открытую дверь и остолбенела. Комната была пуста.
Грейс стояла и смотрела на кровать, которую совсем недавно Джемайма снова застелила, как полагается, и где они с Анри сидели и разговаривали.
— Что случилось, дорогая?
Грейс обернулась.
— Его нет в комнате. Сэр Джеймс нахмурился.
— Он обычно был здесь?
— Да. После того как в субботу нагрянули эти французы, мы решили, что ему лучше не выходить отсюда. — Смутное радостное чувство шевельнулось в ее душе, но она подавила его. — Наверное, он внизу.
Сэр Джеймс пересек комнату и выглянул в окно, словно рассчитывая увидеть Анри на аллее. Все больше склоняясь к мысли, что Анри в доме нет, Грейс вышла на лестничную площадку.