— Какие вы испытываете ощущения, выиграв первый женский Лоберхорн?
— Я не знаю, я не выиграла. Должны выступить Кристи и другие великие лыжницы. Сама дистанция очень волнующая, но сейчас я хочу сосредоточиться на слаломе.
— Все, леди и джентльмены, — сказал Ронни, давая знак служащим, чтобы они оттеснили от его девушки всех журналистов. — Лиз, это было блестяще, ты летела чертовски здорово. Я думал, что ты вообще улетишь.
Ганс Вольф с упреком посмотрел на британского тренера.
— В конце ты потеряла контроль над собой.
— Да, но только после финиша.
— Плохо. Это показатель того, что ты вообще можешь потерять над собой контроль. Если такое случится на спуске, это гибель.
Элизабет раздраженно наклонила голову. Она пылала от счастья победы и думала, что Ганс мог бы быть чуть снисходительнее.
— Элизабет, сегодня твой отец улетает домой, — сказал Ронни. — Он хочет, чтобы ты позвонила ему до отъезда.
Элизабет улыбнулась.
— Я не хочу говорить с ним. Если он еще позвонит, скажите, что меня нельзя беспокоить. Вот так просто и скажите.
— Хорошо, — неуверенно ответил Ронни.
Элизабет потянулась, взяла желтую бутылочку сока у кого-то из обслуги. Тони мог отправляться ко всем чертям. Как только у нее будет олимпийское золото в кармане, она попортит ему жизнь.
— Нам еще надо работать, — сказал Ганс, как будто мог подслушать ее мысли.
Элизабет кивнула и улыбнулась. У них за спиной размахивали американскими флагами, толпа приветствовала Ким Феррел, время которой, как и следовало ожидать, было три одиннадцать.
— Я знаю, работа еще не окончена.
Слова прозвучали неубедительно. Сама-то она думала, что все они — Хейди, Луиза, Тони… Да она готова всех сейчас смести со своего пути. Настал ее час.
Она чувствовала себя непобедимой.
Нина приехала в «Холкин» ровно в девять. Весь день Тони избегал ее звонков, но сейчас был готов к встрече.
Она оглядела себя в зеркале лифта, поднимаясь в его апартаменты. Черные волосы забраны вверх, костюм шоколадно-коричневого цвета с кремовой отделкой, туфли на низком каблуке, матовые шелковые колготки и никаких украшений. Косметика в тонах бренди, ягод и золота. Нина казалась на пять лет старше в таком наряде. Красивая, но слишком серьезная.
Лифт скользнул, бесшумно остановился и выпустил ее.
Нина почувствовала легкий страх. Как ей хотелось удержать Генри, о Боже! Они только успели поужинать в китайском ресторане и провести по-настоящему всего одну ночь, когда она вернулась в Лондон. А потом он улетел с Лилли во Францию. Ужин прошел не так, как хотелось бы Нине. Она была уставшая и раздраженная после полета, в шоке от отчета в вестнике и к тому же злилась на Генри, раскрывшего их отношения перед Фрэнком Стонтоном.