Джек подошел к дальней стене и стал рассматривать маленькую картину.
— Похоже на прерафаэлитов. Это что, Берн-Джонс?
— Да, я начала коллекционировать картины.
— Без помощи графа? Ну ладно, Элизабет. А где ты берешь такие деньги?
Джек уселся в простое на вид кресло, оказавшееся очень удобным. Должно быть, ортопедическое. Он еще раз оглядел комнату, на этот раз внимательнее. Конечно, всего немного, но все высшего качества и очень дорогое.
— Не могу поверить своим ушам, Джек. — Элизабет села напротив него и позволила себе говорить раздраженно. Это было просто. Гораздо легче, чем действительно вступить с ним в перебранку. Элизабет испытывала смутную радость, соединенную с болезненным дурным предчувствием. Она отчаянно не хотела, чтобы он уходил, и твердила себе, что надо взять себя в руки, но у нее плохо получалось. — Ты являешься сюда, вытаскиваешь меня с работы и спрашиваешь только о том, как я оплачиваю счета по убранству дома?
— А ты думаешь, я должен спрашивать о ноге?
— А разве нет? — вскинула брови Элизабет.
Он озадачил ее. Она ожидала увидеть запоздалые слезы, заламывание рук, а он шутит, задирает ее, будто ничего не случилось.
— Дорогая, но здесь нечего сказать. Ты же знаешь, как я сожалею. Я знаю, каково это.
— Да неужели?
— Да, — ласково сказал Джек. — Я лучше всех в мире знаю, что такое хотеть кататься и не иметь возможности.
Что это должно значить для тебя.
Элизабет отвела взгляд, боясь расплакаться. Он угадал. Только Джек и, может быть, еще Ганс понимают это по-настоящему. Она судорожно сглотнула, чтобы протолкнуть в горло подступивший комок.
— И еще, детка, подумай, что это значит для меня.
Ты не можешь кататься на лыжах, и мы не сумеем довести до конца наше пари. А было бы очень интересно.
Мы оба получили бы золото…
— Ты думаешь, я бы выиграла? — выпалила Элизабет и снова себя упрекнула. Совсем не это она хотела сказать.
— Да вне всяких сомнений. Иначе я не стал бы тогда с тобой спорить. Ты пришла бы ко мне в комнату и расплатилась. Вот был бы денек!
Элизабет вскочила на ноги и набросилась на него.
— Ради Бога! Джек! Я, черт побери, калека! Все, что ты можешь, — это прилететь сюда и отпускать сексуальные шуточки! Где ты был, когда мне нужен был друг?
Развлекался с Холл и Феррел? И со всеми твоими глупыми американскими потаскушками…
— Эй, эй! — Он вскочил и схватил ее за руки. — Ты знаешь, что я пытался к тебе пройти, я просил. Твой отец велел мне проваливать. И я с тех пор не был ни на одной вечеринке. Я получил медаль, улетел домой и старался забыть тебя.
— И не смог?