— Ничего не изменилось, — ответила женщина. — Все так, как вы сказали. Но ради победы над Тенедосом все объединятся.
— Вот как, — нейтральным тоном заметил я. — Ладно, какие у вас условия?
— Прежде всего, — вновь заговорил Джакунс, — в качестве доказательства вашего согласия вы должны выдать нам Кутулу. Он убил слишком много Товиети, что бы мы могли позволить ему и дальше жить на свете. Его необходимо устранить. Второе…
Я поднял руку.
— Не трудитесь продолжать, — сказал я. — Я могу дать ответ, не выслушивая ваших прочих условий. Кутулу не только один из самых важных для моей армии людей, но еще и мой друг. Леди, обычно я заранее прошу прощения, когда собираюсь произнести такие слова, какие вы услышите сейчас, но сегодня не стану этого делать. Мне наплевать на вас! Наплевать на всех и каждого из вас, вероломные подонки! — последние слова я выкрикнул так, что они вполне могли сойти за плевок в лицо.
— Ну, теперь тебе конец! — прорычал Джакунс, и второй из «моих» солдат поднял свой игрушечный арбалет.
Моя рука уже исчезла под рубашкой и мгновенно показалась вновь. Кинжал Перака, сверкнув клинком в свете ламп, лишь единожды перевернулся в воздухе и глубоко вонзился в руку арбалетчика, приколов ее к подлокотнику кресла. В молодости я так и не смог научиться метать ножи, несмотря на все усилия и грозное рычание офицеров, но доброе расположение Перака и других стражников, скука и бесчисленные часы упражнений помогли мне во время тюремного заключения в совершенстве постигнуть это искусство.
Человек громко вскрикнул и выронил оружие. На пол тонкой струйкой потекла кровь. Моя правая рука инстинктивно рванулась в сторону, и в ней оказался меч; одновременно я взял в левую руку отделанный серебром кинжал Йонга.
— Ну, — вызывающе бросил я (меня раздирал гнев, порожденный только что перенесенным унижением; его усугубляло и то, что мне не дали шанса сразу же ответить ударом на удар). — Вы можете попытаться убить меня.
У Джакунса в руке оказался длинный кинжал, а справа от себя я краем глаза заметил блеск меча. Я совсем было изготовился сделать выпад в прыжке, проткнуть мечом Джакунса, а затем приняться за остальных, когда раздался повелительный голос женщины:
— Стойте!
Четверо замерли на месте, и лишь человек с раненой рукой продолжал стонать.
Женщина вышла вперед и откинула с головы капюшон.
Она была очень молода, не более семнадцати-восемнадцати лет, ростом примерно в пять и три четверти фута и очень красива. У нее было одухотворенное лицо, имевшее, как мне показалось, небольшое сходство с кошкой, и еще мне каким-то образом, несмотря на полутьму, удалось разглядеть, что у нее изумрудно-зеленые глаза.