— В эти дни, — сказал я, надеясь, что не покажусь напыщенным балбесом, — по моему мнению, лучше иметь свой собственный мир и позволить большому миру крутиться самостоятельно. Это куда безопаснее.
— Возможно, — согласилась она. — Но иногда случается так, что большой мир настигает тебя, хочешь ты этого или нет.
Я раскрыл было рот для ответа, но потом решил про молчать.
— Не хотите узнать, где вы будете спать? — спросила моя рыжая спутница.
Я забрал из бани свой мешок и не успевшую просохнуть одежду, и спутница подвела меня к маленькой хижине на краю деревни. В ней было единственное окно, наглухо заделанное решеткой, и двухстворчатая дверь. Обстановка внутри оказалась на удивление небогатой: неожиданно большая кровать и два длинных деревянных сундука, выполнявших роль невысоких столов. Марминилл зажгла свечу, и в домике воцарилась неловкая тишина. Я потянулся, услышал, как связки в плечах захрустели после непривычной работы, и потер шею рукой.
— Хотите, разомну вам шею? — спросила Марминилл. Я удивленно взглянул на нее. — Я очень хорошо умею расслаблять мускулы, — пояснила она.
При свете свечи, к которому добавлялся тусклый закатный свет из окна, она казалась очень хорошенькой.
— Если вас это не затруднит.
— Тогда лягте, пожалуйста, — попросила она. — На живот.
Я повиновался, а она села мне на поясницу, и ее руки начали мять мне спину. Это было очень, очень приятно.
— Не могли бы вы… снять рубашку? — проговорила она, и ее голос прозвучал низко и чуть хрипловато. Она соскользнула с меня, а я снял рубаху и отложил ее в сторону. Затем я услышал шелест ткани, и девушка вновь уселась на меня. Но на сей раз вместо материи я почувствовал шелковистую кожу, нежное прикосновение волос, а действия ее больше напоминали ласку, чем настоящий массаж. Мы с ней как по команде задышали чаще.
— Не могу сказать, чтобы это и впрямь расслабляло мои мускулы, — сказал я. — Но по крайней мере один из них, похоже, наоборот, затвердел.
— Неужели? — прошептала она. — Тогда, может быть, ты перевернешься на спину, и мы посмотрим, что же можно сделать?
Она вновь соскользнула с меня, и я послушно перевернулся. Девушка стояла рядом со мной, совершенно голая, и я увидел, что соски на ее грудях затвердели. Она наклонилась, расстегнула, а затем стащила с меня штаны. Мое оружие торчало, словно железная палица.
— О боги, — воскликнула она, — какой же ты большой. Но, может быть, нам удастся сделать с этим мускулом что-нибудь такое, чтобы он смог расслабиться?
Я протянул руки, легко уложил женщину поверх себя и просунул свой язык к ней в рот. Ее язык с готовностью ответил моему и крепко прижался к нему, ее руки крепко обняли меня, легонько царапая мне кожу коротко подстриженными ногтями, и мы долго-долго длили наш поцелуй, а наши ладони скользили по телам друг друга.