— Ты меня напугал, — Юлия хотела упрекнуть его, но голос ее прозвучал непозволительно мягко.
— Прости, я не хотел, — девушке показалось, что гладиатор думает о чем-то очень важном для него, потому что голос Юргента звучал необыкновенно печально и глубоко.
— О чем ты так задумался?
— Почти целый день я думаю о своей родине. Мне кажется, что прошла уже целая вечность с того дня, как я покинул ее.
— Ты хочешь вернуться?! — вопрос прозвучал так громко и поспешно, что Юлия невольно прикусила губы. О, боги, как же можно быть такой несдержанной! Лито всегда учила ее, что более всего мужчины ценят в женщине независимость, когда она может без них обойтись.
Юргент поднял голову и внимательно посмотрел на Юлию, на его губах заиграла ироничная улыбка.
— Конечно. С того самого дня, как попал в плен к римлянам.
— И тебя ничто здесь не удерживает? — Юлия ощутила досаду. Этот галл злил ее. Он вел себя так, словно был сенатором Республики, знатным патрицием и богатым гражданином, а не каким-то бывшим гладиатором. Он должен быть влюблен в нее!
Глаза Юргента сузились, он отвернулся и издал какой-то странный звук. По его вздрагивающим плечам Юлия поняла, что он смеется.
— Что смешного? Как ты смеешь! Я… я… — девушка не знала, что сказать. Такого не может быть! Это он должен просить, умолять, совершать подвиги ради единого благосклонного взгляда Юлии!
В моей стране девушки твоего возраста обычно уже имеют по два-три ребенка, — сказал Юргент, продолжая улыбаться. — Они обладают спокойной, своей особенной красотой. Это красота нашей Матери Земли, которая заключается в силе и плодородии. Женщины моего народа совсем не похожи на тебя. Они высоки ростом, и очень крепко сложены, у них очень сильное тело, способное выдержать тяжелую работу и частое деторождение. Наши мужчины постоянно воюют, и женщинам приходится самим заботиться о детях, обрабатывать землю, даже охотиться. В случае необходимости, они могут стоять в боевом строю наравне с мужчинами.
— Что в этом привлекательного? — Юлия капризно надула губы, но в душе почувствовала себя глубоко уязвленной.
— Да, возможно, ничего привлекательного для молодой дочери римского сенатора нет в такой жизни…
— Ты все время смеешься надо мной! — вспыхнула Юлия. — Я не желаю выслушивать твоих дерзостей. В доме моего отца тебя бы приказали посадить на хлеб и воду за такую наглость и неуважение к твоим хозяевам. Ты просто пользуешься тем, что я… — девушка осеклась, у нее чуть не вырвалось «отношусь к тебе иначе, чем к простому охраннику».
— Если ты хочешь, мы могли бы немного пройтись, — неожиданно предложил Юргент. — Ночь удивительно прекрасна, почти так же как ты, — и он взглянул Юлии в глаза.