Когда она приезжала с очередного бала — тут-то она и возвращалась опять к грустной реальности. Сидя у кровати больной бабушки, она с болью расставалась с фантазиями, рожденными при свете канделябров. Балы посещали молодые богачки, которые искали себе не менее богатых мужей. А она была Дэвон Макинси, незаконнорожденная дочь лорда Колина Макинси, наследница обнищавшего поместья. Она тоже хотела выйти замуж, но прежде всего ей надо было выжить. Ей нужен был особенно выгодный брак. Она не могла себе позволить тратить свое время и свои скудные средства на невинный флирт.
Кристофер начал рассказывать какую-то очередную смешную историю. Дэвон снова взглянула в сторону, где стоял лорд Самнер. Ага, он ее заметил и улыбнулся в знак приветствия. Она улыбнулась в ответ — высокомерно-вызывающе, и сделала вид, что ее очень интересует треп Кристофера. Будь она проклята, если она позволит ему увидеть, в каком она отчаянии.
Так, вот и он подошел, отвел ее в сторону с самодовольной улыбкой собственника:
— Миледи, я думаю, следующий танец —
мой, не так ли?
Мятежный дух проснулся в Дэвон. Да, ей нужен богатый муж, но не такой, чтобы целый вечер любезничал с какой-то там Эми Фергюсон, а потом вдруг подошел и потребовал ее внимания, как будто она ему что-то должна. Нет, она не позволит себя унижать. В последние месяцы она многое такое делала, от чего ее саму дрожь пробирала, но гордость свою она не потеряла. Она высвободила свою руку.
— Милорд, по-моему, здесь какая-то ошибка. Следующий танец я обещала сэру Кристоферу.
— Боюсь, сэр Кристофер сейчас неспособен на танец, миледи. Он слишком занят своим рассказом — как всегда идиотским, — лорд Самнер бросил на Кристофера Гранта тяжелый взгляд: ну-ка, скажи что-нибудь, только попробуй!
Лицо Кристофера вытянулось. Наглое поведение Самнера его возмутило, но с этим завзятым дуэлянтом лучше не связываться; зачем ему рисковать жизнью из-за какого-то танца, это такая мелочь. Глаза его, обращенные к Дэвон, взывали к пониманию. Он пожал плечами, молчаливо признавая свое поражение.
Дэвон бросила на него оскорбленный взгляд и вновь приняла руку лорда Самнера.
— Кажется, милорд, это моя ошибка.
Фраза была двусмысленной, но Нейл Самнер был слишком надменен, чтобы это понять. Он одарил Дэвон одной из самых очаровательных улыбок, обнажившей зубы, белизну которых ярко подчеркивал мужественный загар лица, и повел в круг танцующих. Начиная танец, он шепнул:
— Вы прощены, моя прелесть.
Дэвон чуть не взвыла от ярости. В виски ударила кровь. Ну и мерзавец! Он ее, видите ли, прощает — да он на коленях ее должен молить о снисхождении. Дэвон понадобились вся сила воли и все самообладание, чтобы не повернуться и не уйти сразу от этого самодовольного болвана. Она проглотила вертевшиеся уже на языке не слишком почтительные характеристики его родителей и его самого, изобразила сладенькую улыбочку и, демонстративно бросив взгляд в сторону Эми Фергюсон, ответила в лучшем светском стиле: