После обеда опять заходил мистер Болк. Витиевато и пространно обличал тех, кто усматривает в новозаветных чудесах – особенно в воскрешении Лазаря – мошеннические уловки. Рассказал, что дело о помещении Берты в приют устраивается. Берте пока ничего не говорю, чтобы не подать надежду, может быть, напрасную. Лицо у Берты сделалось одутловатое, работу она исполняет вяло, нерасторопно.
Июнь
Вот так сюрприз! Получила по почте маленький свёрток, а в нём подарок от моего дорогого Рандольфа и стихи – и то и другое мне. Он побывал в Уитби, рыбацкой деревне, жители которой достигли большой сноровки в обработке выбрасываемого морем чёрного янтаря и с большим искусством вырезывают из него пуговицы, а также всякие изящные вещицы и ювелирные украшения. Мне он прислал редкой красоты брошь с резьбою в виде венка из йоркширских роз: сплетённые колючие веточки, листики – работа артистическая, и как натурально сделано! Цветом она чернее сажи, но стоит повернуть – каждый выступ зажигается отблесками, излучает какую-то гневную силу: одно из свойств янтаря состоит в том, что если его потереть, он притягивает к себе мелкие предметы, как бы посредством животного магнетизма. Чёрный янтарь – гагат – разновидность бурого угля, пишет Р., как видно, заворожённый этим материалом, и это понятно: он, как и уголь, – органический камень. Я, конечно, видала такой янтарь не раз, есть у меня гагатовые четки, но чернотою и блеском этот превосходит всё мною виденное.
Привожу здесь стихотворение: мне оно дороже даже этого прелестного подарка. Несмотря на все Мы так счастливы друг с другом, даже разлука лишь укрепляет нашу преданность и сердечную привязанность.
Дар падкого на парадоксы: это
Лик белых роз из чёрного гагата.
В них удержалась мимолётность лета
И дышит жизнь, хоть смертию объята.
Как ископаемым огнём в камине
Окаменевшие стволы пылают,
Пусть чувство в нас с тобою не остынет,
Пусть на закате дней нас осияет.
Июнь
День не задался. Я объявила Берте, что она должна оставить наш дом и, если она согласна, мистер Болк устроит её в приют Магдалины. Берта не промолвила ни слова, густо побагровела и, тяжело дыша, воззрилась на меня, словно до неё не дошёл смысл моих слов. Я повторила, что мистер Болк оказывает ей большую любезность, что ей очень повезло. В ответ – всё те же исступлённые вздохи или пыхтение, отдающееся во всех углах моей маленькой гостиной. Я велела ей идти и обдумать моё предложение, а потом дать ответ. Следовало бы добавить, что я прошу её съехать до конца будущей недели, но язык не повернулся. Что с ней теперь станется?