Разумеется, мы не можем не задаться животрепещущим вопросом: а что же было в ларце, который исчез в могиле вместе с Рандольфом Падубом и который, как было засвидетельствовано четырьмя годами позже, во время захоронения Эллен подле мужа, находился «в целом и неповреждённом состоянии»31 ? Эллен Падуб, как и всё тогдашнее поколение, относилась с ложной стыдливостью и чрезмерной церемонностью к частным бумагам. Нередко высказываются утверждения – кстати, не опирающиеся ни на что, кроме свидетельств всё той же Эллен32 , – будто щепетильность эту разделял и Падуб. К счастью для нас, он не оставил завещательных распоряжений подобного рода, и ещё большей удачей является то, что его вдова, при исполнении его якобы имевших место предписаний, действовала, судя по всему, в спешке и наугад и лишила потомков лишь некоторой части архива. Мы не знаем, какие бесценные документы навсегда потеряны для нас, однако на предшествующих страницах можно было видеть всё богатство и разнообразие уцелевшего наследия. И всё же как огорчительно, что те, кто потревожил покой Падуба в 1893 г., не сочли возможным хотя бы ненадолго открыть запрятанный ларец, бегло обследовать его содержимое и составить опись! Решения о том, чтобы уничтожить, или спрятать документы, в которых запечатлена жизнь великих, как правило, принимаются в лихорадочном возбуждении, чаще всего – во власти посмертного отчаяния, и имеют мало общего со взвешенными поступками, со стремлением к полному и спокойному постижению истины – такие поступки и такое стремление приходят после, когда уляжется горе и душевная смута. Даже Россетти, похоронивший вместе с трагически погибшей женой единственный полный список своих стихов, впоследствии одумался и вынужден был, подвергая себя и её бесчестью, извлечь их из могилы. Мне часто приходят на ум слова Фрейда о чувствах наших первобытных предков к покойникам, которые виделись им одновременно и демонами (призраками), и почитаемыми предками:
То обстоятельство, что демоны всегда представляются духами тех, кто умер недавно, указывает со всей ясностью на место, какое траур и скорбение по усопшим имеют в формировании веры в демонов. Скорбение призвано исполнить совершенно особую психическую задачу: его назначение в том, чтобы отделить воспоминания и надежды живых от покойного. Когда это достигнуто, душевная боль уменьшается, а с нею заодно раскаяние и чувство вины и, соответственно, страх перед демоном. И те же духи, которых мы вначале страшились как демонов, далее могут рассчитывать на более дружелюбное отношение; они почитаются как священные предки, к ним обращают призывы о помощи