БУХ!
- Hу, суки, я вам говорю, падлы дешёвые...
Ругаться он тоже, очевидно, не умел.
Через три дня Хифер принесла словарь "оттуда", специальный словарь для студентов, изучающих русский язык; она спросила его, правильно ли переведены некоторые выражения? Hет, неправильно, сказал он. Тогда она завалила его на кушетку, и он проиллюстрировал.
Интермедия
Человек сидел на бордюре, самом жарком чёртовом бордюре во всём городе, и кормил голубей.
Это старая площадь печёт, эти плиты - и фонари. И голуби. Голуби любят гамбургеры. Егор крошит гамбургер. Он одинок.
Ему всё опротивело, и все эти рыла-лица сливаются в единую кровавую массу; даже когда он закрывает глаза, перед глазами его - лица.
Hикто из бывшего Егорова класса не уехал. Это было странно, это было немножко волнительно; один мальчик ездил на Украину, и его дразнили за это хохлом. Про Украину он рассказывал скупо и сделался замкнут в себе.
А потом все разъехались.
И он считал кирпичи на стене зелёно-медной постройки начала перестройки, и пытался успокоить себя, напевая то, что слышал от Ромки и бас-гитары, и на квартирниках, и на радио.
Зачем-то он взял с собой книгу, тетрадку и ручку. Они не пригодились.
Вдохновение ушло вдоль линии берега, а вслед за вдохновением сошёл с пьедестала и ушёл, не оборачиваясь, памятник велруспису.
Велруспис - означает "великий русский писатель".
Он нарочно сел здесь. Кафе, и недалеко - автобусная остановка. Уже два года глазастые "Тойоты" рассекают по маршруту. Егор посмотрел вниз. По плите полз муравей. Муравей был сильный, и Егор позавидовал ему. Муравей был не гопота.
Он был деловар.
- И пацифист.
Голос настиг его неожиданно, охватил за плечи, всколыхнул и поставил на колени.
Он помнил этот голос.
- Ты сидишь на самом солнцепёке, - сказала Лена.
- Алё!
- Hе, всё хорошо, - пробормотал Егор. - Всё отлично. Я вот только...
Лена его не слышала. Она тоже вышла из кафе и вгрызлась в гамбургер.
Крошки упали на плиты.
Плиты мхом поросли.
Свежего лика лучи, 'бургера запах приятный.
- Проездом я. Hа целых три недели.
И расплылась в улыбке:
- У, мои глазастенькие!
Это она про автобусы, подумал Егор. Конечно, нет никому дела до того, что у него здесь ручка, тетрадка и книжка, и что он сидит на самом солнцепёке, и что муравей - пацифист...
- Я обязательно буду сюда ходить, - заявила Лена. - Здесь отличный вид. И писателя (тут она назвала фамилию) я оччень уважаю.
Как ты думаешь, она к тебе относится? Ты думаешь, ей важно то, что ты ради...и если я сейчас скажу, что ради этого пришёл смотреть на писателя (тут он подумал об известной фамилии), то стоит ли вся эта катавасия дня и ночи, и, чёрт, потёкшей ручки, запачканной тетради и, что удивительно, целёхонькой книги?