Флафи залаяла, вернее, завизжала от ужаса так, что стекла задребезжали. Больше всего на свете она ненавидит походы к собачьему парикмахеру, для нее это примерно то же, что для меня — визит к дантисту или гинекологу.
Я быстро взглянула на часы. Мы были записаны на полдень и прибыли как раз вовремя. Открывая дверь левой рукой, правой я подхватила Флафи. Лучше не тянуть резину, от этого Флафи еще сильнее разволнуется, а покончить с этим делом как можно скорее.
“Дворец” на деле оказался небольшим бунгало, покрашенным розовой краской. Местами краска облупилась, но это было не очень заметно, потому что перила веранды и вся боковая стена были густо увиты плющом. Дом стоял на теневой стороне улицы в окружении дубов. Место казалось бы даже романтичным, если бы не многоголосый собачий лай и не запах дезинфицирующих средств.
Мы подошли к веранде, в это время дверь открылась, и из дома вышла престарелая дама. В каждой руке она держала по белому карликовому пуделю. Стоило Флафи увидеть два одинаковых розовых бантика на собачьих головах, как она стала вырываться.
— Не волнуйся, Флафи, я не позволю им прицепить тебе дурацкий розовый бант, — пообещала я, но мы обе знали, что это ложь. Ради того, чтобы побольше узнать о Руби Даймонд, я была готова на все.
Едва мы вошли в дом, как Флафи стала бить дрожь. Перед нами возникла вылитая Дороти Ламур, только на сотню фунтов тяжелее, в ее волосах красовался огромный искусственный цветок магнолии, вокруг необъятной талии был повязан ярко-розовый передник.
— Это, должно быть, Флафи! — взвизгнула она.
— А вы, должно быть, Айрис Стоукс, — сказала я и шагнула ей навстречу, улыбаясь широкой неискренней улыбкой.
Найти мать Руби оказалась несложно, в телефонном справочнике была всего одна Айрис Стоукс, и когда я увидела рядом с этим именем название “Собачий дворец любви и заботы”, мне стало ясно, что у меня есть надежное прикрытие, которое позволит задавать любые вопросы, какие только в голову придут.
Айрис протянула руки к Флафи. Я затаила дыхание, мысленно приготовившись услышать визг парикмахерши, когда моя малышка вонзит в ее пухлую руку свои острые зубки. Но ничего не случилось: Флафи была парализована страхом.
— Иди ко мне, дорогая, — проворковала толстуха, направляясь в отдельный кабинет. — Я знаю, ты немного испугана, но тетя Айрис о тебе хорошо позаботится, вот увидишь.
Передник колыхался, цветки лотоса, нарисованные на нем, покачивались. Айрис заученным движением поставила Флафи на металлический столик и пристегнула к ее ошейнику короткий поводок, который не давал четвероногому клиенту сбежать. Заглянув в уши Флафи, Айрис покачала головой.