— Я пришлю вам освежающих напитков, и вы придете в себя.
Бет искренне поблагодарила Маделину, потому что, действительно, ей больше всего сейчас хотелось раздеться и лечь в прохладную постель.
С уходом Маделины самообладание покинуло Бет. Ноги ее дрожали, она с большим трудом добралась до кресла и рухнула в него. Она убеждала себя:
«Ну не надо быть дурой, чего мне бояться? В конце концов, он просто один из мужчин. Он не может нанести мне вреда».
Но тут сердце ее сжалось от ужаса — она раньше не подумала, что ей придется встретиться и с Консуэлой. Руки Бет задрожали так, что ей пришлось зажать их между коленями. О Боже! Бет с отвращением поняла, что просто не сможет видеть Консуэлу, не говоря о том, чтобы поздороваться с ней в рамках светской вежливости. Она представила, как черные пустые глаза Консуэлы, знающей всю глубину ее падения, будут следить за каждым движением. А кузен Консуэлы Лоренцо, он что, тоже будет здесь?
Бет вынуждена была прервать свои размышления, потому что раздался легкий стук в дверь. И сразу же тяжелая дверь раскрылась и так же, как когда-то в тот ужасный полдень в Новом Орлеане, на пороге возникла служанка Консуэлы Мануэла. В ее руках был большой серебряный поднос с разнообразными напитками. Бет остолбенела, ее лицо вспыхнуло от возбуждения.
Мануэла остановилась как раз посреди комнаты, ее черные глаза с полным пониманием смотрели на лицо Бет. Она несколько секунд молчала, а потом произнесла очень тихо:
— Не надо меня бояться, сеньора. Тогда я просто была вынуждена выполнять распоряжения моей госпожи. А теперь я не сделаю ничего плохого вам. И никто и никогда, кроме нас двоих, не узнает того, что там произошло.
Мануэла подошла ближе и еще раз повторила:
— Не надо меня бояться. Сеньора Консуэла мертва, и вместе с ней умерло очень многое. Верьте мне, я не сделаю вам ничего плохого. Она мертва, и вместе с ней ушло прошлое.
Бет не понимала ничего, кроме того, что Консуэлы больше нет. Она посмотрела в лицо Мануэлы и спросила:
— А как это случилось?
— Команчи. Она ехала отсюда, чтобы в порту сесть на корабль до Испании. И она, и две ее служанки, и восемь слуг — все были убиты индейцами. Она страдала перед смертью. О Боже, как она страдала. Я обмывала ее тело перед тем, как ее похоронили здесь на семейном кладбище. И я видела следы чудовищных пыток на ее теле. Она страдала в тысячу раз страшнее, чем вы, сеньора, я не хочу искать в этом прощения за то, что она проделала с вами, но может, где-то в уголке вашего сердца найдется капля жалости к ней. Она умерла ужасно.